Если лошадь вам говорит, что вы псих, то это так и есть.
Сказка рассыпается в ладонях,
прилипает к потной влажной коже.
Кем была, никто уже не вспомнит:
стёрты имена и жребий брошен.
На костях родного тебе мира
полыхает алая погибель…
Ты же просыпаешься в квартире,
так привычно злишься на будильник.
И спадает пелена видений,
сон уходит, настаёт реальность:
вместо вкуса пепла — звон апреля,
заглушает крики шум трамвая.
Но порой, в тоске по прежним крыльям,
ты невольно ищешь в небе взглядом
отблески того, иного мира.
И, порою, кажется, он рядом.
Обрывочность
прилипает к потной влажной коже.
Кем была, никто уже не вспомнит:
стёрты имена и жребий брошен.
На костях родного тебе мира
полыхает алая погибель…
Ты же просыпаешься в квартире,
так привычно злишься на будильник.
И спадает пелена видений,
сон уходит, настаёт реальность:
вместо вкуса пепла — звон апреля,
заглушает крики шум трамвая.
Но порой, в тоске по прежним крыльям,
ты невольно ищешь в небе взглядом
отблески того, иного мира.
И, порою, кажется, он рядом.
Обрывочность