«« Пора делать здесь уборку»- промелькнула мысль в голове брахмана. «Так точно. Будет сделано. Иду к шкафу»- заявил внутренний кшатрий- «Что у нас тут…джинсы. Джинсы порваны, мой генерал. Джинсы на выброс.» « Как на выброс»- спросил третий неуверенный голос- «А может не надо? Может мы их ещё будем носить?» «Отставить носить! Вся штанина порвана» «Ну, может, мы их порежем…сошьём игрушки детям. Или коврик. Или на кухню прихватки» «Моветоооон»- взвыл вайшью-«Я не позволю из старого! Это просто ужас, коллега!» «Согласен. Протест отклонён. Джинсы на выброс. Найдена коробка с неведомой ерундой. Лежит 2 года. На выброс» «Там всё хорошее! Давайте оставим!»-взмолился всё тот же неуверенный голос. « Так! Шудра отстранён от операции. Вайшью мне!» « Я здесь и хочу заметить, что вещи очень старые, вышедшие из моды и откровенно страшненькие. Я такое носить не буду.» «Принято. Объект уничтожен. Здесь ещё всё нормальное…А здесь даже прибрано. Победа, генерал, у нас есть полка, где всё прибрано. Упаковки от обуви. Уничтожены. Вешалка сломана. Уничтожена. Так. Почти всё. Осталось развесить одежду….Мой генерал, я всё развесил по сезонам, размеру и цветам. Но шкаф уже тоже старый. Предлагаю разобрать и купить новый». «Светленький, с завитушечками»- мечтательно протянул вайшью. «А можно разобрать шкаф сейчас, а вещи хранить в коробках…»- тихо шептал шудра. «Со шкафом я разберусь потом»- отрезал брахман и захлопнул внутренний диалог.»
« Пора делать здесь уборку»- промелькнула мысль в голове брахмана.
«Так точно. Будет сделано. Иду к шкафу»- заявил внутренний кшатрий- «Что у нас тут…джинсы. Джинсы порваны, мой генерал. Джинсы на выброс.»
« Как на выброс»- спросил третий неуверенный голос- «А может не надо? Может мы их ещё будем носить?»
«Отставить носить! Вся штанина порвана»
«Ну, может, мы их порежем…сошьём игрушки детям. Или коврик. Или на кухню прихватки»
«Моветоооон»- взвыл вайшью-«Я не позволю из старого! Это просто ужас, коллега!»
«Согласен. Протест отклонён. Джинсы на выброс. Найдена коробка с неведомой ерундой. Лежит 2 года. На выброс»
«Там всё хорошее! Давайте оставим!»-взмолился всё тот же неуверенный голос.
« Так! Шудра отстранён от операции. Вайшью мне!»
« Я здесь и хочу заметить, что вещи очень старые, вышедшие из моды и откровенно страшненькие. Я такое носить не буду.»
«Принято. Объект уничтожен. Здесь ещё всё нормальное…А здесь даже прибрано. Победа, генерал, у нас есть полка, где всё прибрано. Упаковки от обуви. Уничтожены. Вешалка сломана. Уничтожена. Так. Почти всё. Осталось развесить одежду….Мой генерал, я всё развесил по сезонам, размеру и цветам. Но шкаф уже тоже старый. Предлагаю разобрать и купить новый».
«Светленький, с завитушечками»- мечтательно протянул вайшью.
«А можно разобрать шкаф сейчас, а вещи хранить в коробках…»- тихо шептал шудра.
«Со шкафом я разберусь потом»- отрезал брахман и захлопнул внутренний диалог.

@темы: дуракаваляние и курощение

---

СИНДРОМ АРМЯНСКОГО УЮТА(18+)
Есть у меня две привычки: всякую херню домой тащить и имена ей давать...

Самсонова вообще утверждает, что это у меня "Синдром армянского уюта". Мол, у армян всегда в домах дорого-богато, ковры пушистые, вазы золотые, фонтанчики с подсветкой, и хрусталь повсюду. И шторы с кистями, и люстры как в Большом театре. Тебе до них канешна далеко, но первые симптомы уже видно невооружённым глазом.

В общем, чем бы оно ни было, и как бы там оно не называлось, я это не лечу, а даже наслаждаюсь. В последние полгода меня нахлобучила страсть по растениям в горшках. Сроду никаких растений у меня дома не водилось, и я вообще не понимала: на кой чёрт они нужны дома? Ладно ещё, если у тебя дом на 2 тыщи квадратов, с зимним садом, пальмами, и прочими деревами Анчарами, а если у тебя однушка, в которой живёт шесть человек, кот, хомяк и тараканы - и 333 горшка с какими-то кактусами-фикусами-столетниками? Вот н***я вам они нужны??

В сентябре я шла домой, и проходя мимо помойки увидела там горшок с каким-то кустом. И прошла мимо, чо мне? Через три часа иду гулять с собакой, смотрю - горшок всё стоит. Да и хрен с ним. Вечером в магазин за кефирчиком решила сбегать, иду обратно, а горшок так и стоит у помойки... Грустно так, обречённо, но при этом как-то очень гордо. Я шаг сбавила, но всё равно прошла мимо. А дома посидела такая, и чувствую: чота прям душа у меня болит за тот куст. Ну прям как Хатико сидит такой, сердце рвёт. Ноги в боты сунула, да пошла на помойку, надеясь в глубине души, что нет там уже никакого куста.
Короче, так у меня в доме поселился фикус Зинаид, который вообще даже не фикус, а какой-то кротон, но я не друид и не Мичурин, чтоб такие тонкости запоминать наизусть. Я знаю кактус и фикус. Ну и столетник ещё. Так что куст я назначила фикусом, и назвала Зинаидом. И привязалась я к нему чота я прям не знаю как. Даже не подозревала, что можно с такой нежностью относиться к какому-то кусту. Через пару недель ко мне в гости приехали подруги, и принесли ещё два горшка: денежное дерево и кактус Замшелый Х**. Почему у него такое странное индейское имя - объяснять, я думаю, не нужно. А дальше я уже сама начала ездить по цветочным магазинам, и тащить домой всякую зелёную трихомудию. Выбирала я её по принципу: сердце мне подскажет. Сначала сердце подсказало мне: Лидос, бери вон тот полутораметровый баобаб! И я припёрла домой здоровенную пальму-не пальму, а такую длинную палку с кустом на верхушке. Всю дорогу повторяла её название, чтоб не забыть, и дома перед Лёшей козырнуть небрежно: мол, чо смотришь-то? Дранину Мандрагору впервые видишь что ли, лошара?

Дома Дранина Мандрагора оказалась внезапно Драценой Маргинатой, а лошарой - я. И Лёша ещё обидно очень ржал. В общем, Драниной называть её было нельзя, а Драцену я никак не могла запомнить. Я только помню, что имя у неё двойное. Поэтому теперь она Эмма Ашотовна.отом я снова попёрлась в цветочный магазин, а потом ещё, и ещё... И теперь у меня на подоконнике в ряд стоят:

1. Салатик. (Потому что лопухи такие нежно-салатового цвета)
2. Малыш. (Потому что мы с Лёшей неделю с него умилялись: он вечером листики складывает попарно, как ладошки, и хлопает ими. А утром они у него во все стороны уже. Не знаю что это, но прикольный очень)
3. Будулай. (Будулаем я назвала то денежное дерево, которое мне бабы припёрли в сентябре. Потому что оно как старый цыган: ему всё п***й: холод, жара, месяц без полива - неубиваемый ваще)
4. Сигизмунд. (Сигизмунд тоже кротон, как Зинаид, и я его купила, когда в ноябре у меня была депрессия, я напилась, и мне показалось, что Зинаиду плохо и одиноко. И что он умирает от этого всего. И я метнулась в 4 ночи в круглосуточный супермаркет Спар, и припёрла оттуда Сигизмунда - друга для Зинаида)
5. Кактус Замшелый Х** (Без комментариев)
6. Ди Каприо. (Я не знаю на самом деле кто он такой, я его купила в Пятёрочке на кассе за 199 рублей из жалости. Потому что ну видно было, что этот хилый цветочек завтра уже отцветёт, и сдохнет полностью. А дело было перед Новым годом, и я решила сделать маленькое добро: подарить заморышу немного домашнего тепла перед смертью. Ну хоть на пару дней. Угу. Разросся уже раза в три, аж в другой горшок пришлось пересаживать. В общем, ясен пень, это Ди Каприо. Потому что Выживший)

А вчера я пошла в магазин, и у кассы увидела волосатую овцу с е***утыми глазами, и это, что удивительно, была не кассирша. Я её взяла в руки. Я её потискала. Я заглянула в её е***утые глаза. Я посмотрела на ценник: 455 рублей. Я сказала: Да ну тебя н***й!

Я положила её на место, я оплатила свои покупки, я ушла на улицу, и через 20 секунд я вернулась за Прокофием. То, что он Прокофий - это ж сразу было понятно. В тот момент, когда я сдуру прижала его к себе.
Так и живём, чо. Зинаид, Сигизмунд, Салатик, Малыш, Будулай, Эмма Ашотовна, Дикаприо, и Замшелый Х**. Ну и мы ещё: я с Лёшей, наш сын, собака Маркуша, и е***утая овца Прокофий.
И сами вы армянский уют!

©ЛидияРаевская

@темы: дуракаваляние и курощение

---

Darya Goloschapova


про ненасильственное общение.
Нонеча ни то, что давеча. И настали интересные времена, когда к вам на страницу в пост про ну не знаю, котлетки, может прибежать особь и написать "вы нарушаете мои границы!"
я подготовила маленький словарик, который поможет сориентироваться среди модных психотерапевтических терминов
"извини, я не в ресурсе" - отъебись, мне некогда.
"вы нарушаете мои границы" - сука. как же ты бесишь со своим мненьицем!
"я вас услышала" - и зря, шли бы вы в жопу.
"у меня нет ресурсов сегодня идти на пикник" - мне влом с вами тусить, у меня сезон игр престолов несмотренный
"я интроверт" - ненавижу вас, говорящие особи!
"просто побудь с этим чувством" - хаха, облажался? сиди и обтекай
"ты очень хороший человек, я не заслуживаю такого отношения" - ты мудак и задолбал
"спасибо, что поделились" - но лучше бы оставили при себе, блять
"это ваши проекции" - это блять последнее китайское предупреждение, потом дам в ухо
"это высказывание токсично" - сам ты говно
"это травля" - ага, друзьяшек привел на порку!
"мне как-то не откликается" - ну и хуйню ты порешь
"я не несу ответственность за чужие чувства" - у меня своих навалом, мудак, еще слово и я берусь за кольт!
"меня это триггерит" - убери это сраное говно и я перестану визжать
"у меня травма" - и щас я ее тебе тоже нанесу
" мой инсайт по поводу токсичности окружения привел к тому, что я сменила круг общения и депрессивные эпизоды стали короче" - я додумалась до того, что меня окружают мудаки и нашла новых друзьяшек, теперь мне не грустно
"я чувствую поддержку" - наконец мне дали денег

@темы: всякое

---

О пользе НЕздоровой еды.....😉

Оля не просто не ест мясо, нет. Она с мясом за одним столом не сидит. Если уж приходится — держится подальше, отворачивается, корчит такое лицо, словно при ней вытаскивают пальцем из носа соплю и размазывают по скатерти.

Оля — девушка Димы. Дима, понятно, тоже веган (иначе — кастрация), но на курицу, допустим, смотрит с сожалением, есть у него в глазах скрытая печаль.

Тамуна совсем ничего не ест, только пьет кипяток, но спасибо ей за то, что она на настоящей диете — по состоянию здоровья.

У Сони воображаемая аллергия на глютен.

Мише нельзя молочное — это он сам себе прописал диету. Вычитал в интернете, что от молочного коллоидные шрамы и рак печени.

И вот сижу я и думаю: а так ли сильно я хочу видеть всех этих людей у себя в гостях? Надо мне метаться по рынку и собирать им органическое, диетическое, и чтобы у всякой петрушки была родословная, и чтобы непременно был этот хлеб со злаками, обязательно «правильный», и не забыть про кошерное, и сладкое чтобы было несладкое (никто ведь больше сладкое сладкое не ест), и мороженое без молока, и хлеб без глютена, мать его.

У британцев это называется «причуды» — модные новые или хорошо забытые старые, ничем не доказанные пищевые суеверия, которыми все настолько прониклись, что проще заставить ортодоксального иудея есть свинину с майонезом, чем убедить вот хотя бы Соню, что глютен — это не заразно, и что аллергии у нее нет, и даже уже все доказано обратно — глютен полезен.

Люди рехнулись на еде. Может, они мало ходят в храмы, синагоги, мечети? Может, им не хватает безусловной веры в то, чего они не видят и не слышат? Жертвы им не хватает? Самоотречения?

У всех есть «причуды». Уже чая нельзя спокойно выпить — приходишь в гости, а там только ромашковый или жасминовый.

— Черный? — хозяйка смотрит на тебя в недоумении.

И ты понимаешь — черный чай пьют троглодиты. Черный — это странно. Немодно. Ладно бы еще из шиповника. Или хоть зеленый. Но кто вообще в наши дни пьет черный чай? И контрольный им:

— Мне с сахаром.

Кофе хочу с сахаром, чай (черный) с сахаром, облепиховый — и тот с сахаром.

— С сахаром?! — все так удивляются, будто ты признаешься, что писаешь под себя.

Сахар демоде, моветон. Они наверняка думают: «Может, она еще и соль употребляет?» Соль не то чтобы вне закона, но надо понимать, что вульгарная мелкая соль — это дурно. Гималайская, малдонская, или, на худой конец, если все безнадежно — обычная морская. Только сыпать сверху на несоленую еду. Ни в коем случае не добавлять при готовке.

А уж всякий там фастфуд или полуфабрикаты — это как есть с помойки.

«Ох, я тут ехала двадцать пять тысяч километров, вокруг — ничего, пришлось зайти в Макдональдс, и знаете, я только откусила один маленький крохотный кусочек, да и то — помидора, и все: две недели в реанимации, столбняк, язва желудка, сифилис, золотистый стафилококк, нервный срыв».

Можешь ты после этого сказать, что вчера твой ужин состоял из биг мака, филе о фиш, пирожка, мороженого с хрустящим рисом и упаковки мезима? И что да (да!!!), ты была счастлива — и если бы можно было отмотать назад, ты бы сделала все то же самое?

Не все, конечно, такие ортодоксальные фуд-наци. Гурманы тоже иногда понимают в извращениях. Просто надо знать логины/пароли. Гамбургер — никогда из фастфуда. Кока-кола тоже бывает «народной» и «породистой».

Конечно-конечно, кола — это фу, мерзость-гадость, но самые смелые постмодернисты здорового образа жизни — они могут себе позволить такую вот пощечину общественному вкусу.

Сидишь в ресторане, заказываешь горячее, из напитков — вино, ну, пино гриджио, конечно (из экономии исключительно), а дальше, понизив голос, отводя глаза, говоришь так интимно официанту: «Мнекокаколы». Не помогает — подружка смотрит на тебя так, будто ты официанту денег предлагаешь за секс в туалете.

— Кока-колы. Кока-колы мне, пожалуйста! Пожалуйста! Немедленно! — повторяешь ты громче и громче. Вызов, да. Истерика.

— Пью, — киваешь ты на немой вопрос, он же укор. — Люблю колу. Литрами пью. Со льдом и лимоном. С ромом и пивом. С фантой пью колу. Очень вкусно, между прочим. От изжоги, кстати, помогает. У евреев нет ада, у нас изжога, — нервно шутишь напоследок. Пока подружка нюхает нашатырный спирт, вмешивается официант:

— У нас нет обычной колы. Только тырыбыры-кола, — говорит он.

Ура, в Москве такого пока нет. Но стоит улететь на два часа от Москвы в сторону Европы, как в лучших заведениях вы узнаете, что эту самую гадкую обычную колу там не держат. Только фритц-кола, афро-кола или еще какая кола, которую, разумеется, выпускают на небольших, очень продвинутых, «биокрафтовых» производствах (и которая стоит в два раза дороже). То же и с лимонадами. С соусами. Вареньями. Ничего промышленного. Никакого хайнса. Стоит в три раза дороже, и конечно, именно горчица закончилась, и да, вишневого нет, зато есть кабачковое. (Если честно, овощные варенья — это вкусно. Они все похожи на дыню.)

И, безусловно, ты чувствуешь себя просто уродом — огромным таким чудовищем, у которого с лапищ капает говно — прямо на чей-то антикварный туркменский ковер. Потому что ты не веришь, что зеленая еда более полезная, чем красная еда, и что от мяса выпадают уши, и что страдания умирающей рыбы передаются с ее мясом, и что сахар — яд, и что розовая соль лучше голубой.

Знаете, я тут неделю вместо колы пила настоящий яблочный сок. И все, что я с этого получила — мощное расстройство желудка. Потому что так, увы, действуют настоящие яблоки. А после колы у меня все в порядке. Химия она и есть химия — вошла и вышла.

Я, вообще, благодарна еде уже за то, что могу купить ее в магазине. Какой бы там она ни была — био или обычная, химозная. И доширак — это тоже вкусно, особенно со сметаной. И гамбургеры прямо из Макдональдса или Бургер Кинга — тоже очень вкусно, прямо-таки упоительно. И еще шаурма... о да, шаурма — сочная такая, вонючая, от которой занавески потом неделю пахнут этим духаном.

Может, мне и стыдно, что у меня нет аллергии на глютен или арахис. Конечно, я не горжусь, что я — здоровый человек, чье тело радостно принимает, переваривает и отлично усваивает хоть мясо, хоть пирожные, хоть водку, хоть варенье банками, хоть кебаб из киоска. Но вот умоляю, пожалуйста, можно я буду такая, какая есть? Можно я буду есть свою шаурму, запивать ее сладким кофе и тайно из пакета полировать все это егермейстером — просто потому, что мне это нравится, и потому что я уже 42 года так прекрасно живу, и ничего у меня не отвалилось, и холестерин в норме, и на четвертый этаж пешком, и лишнего веса нет (пейте свежий яблочный сок — и у вас тоже не будет). Я хочу просто есть и быть счастливой, несмотря на все эти ужасы и катастрофы в мире углеводов, глютенов и аминокислот, которыми вы называете меренги, булочки и красную рыбу. И да вот — меня ожидают четыре волшебных пирожных (два pasteis de nata и два с ягодами), и я пойду их сейчас съем, запив крепким сладким чаем. Прямо на ночь глядя, после полуночи. И мне будет очень, очень, очень хорошо.©

@темы: голова - в нее едят

---

Онa вышлa зaмyж зa пpиeзжeгo из coлнeчнoй pecпyблики. Мyжчинa - oблaдaтeль кpeпкoгo тeлocлoжeния, кoлopитнoй внeшнocти и cильнoгo кaвкaзcкoгo aкцeнтa, вoт пpямo xoдячий cтepeoтип.

Рeшилa oнa oткpыть нeбoльшoй бизнec пo пpoдaжe швeйнoй фypнитypы. Мyж к идee c pyкoдeлиeм oтнeccя бeз энтyзиaзмa, нo кoгдa нeoжидaннo пoшлa пpибыль, oбpaдoвaлcя. Нo в accopтимeнт пo-пpeжнeмy нe вникaл. Тoвapы для пepeпpoдaжи oнa зaкaзывaлa зa гpaницeй, а чтoбы нe плaтить пoшлины тaмoжнe, paзбивaлa eгo нeбoльшими пapтиями пo нecкoлькo кг, в кaчecтвe aдpecaтoв впиcывaя cвoиx и eщe бoлee мнoгoчиcлeнныx poдcтвeнникoв мyжa.

Дo пopы дo вpeмeни вce былo oк, нo oднaжды oднa из пocылoк вce-тaки пpивлeклa внимaниe тaмoжни, и пpишлocь мyжy идти вызвoлять гpyз (oн был нa eгo имя, в coдepжaниe, кaк вceгдa, нe вникaл). И дaлee пpoизoшeл пpимepнo тaкoй диaлoг c тaмoжeнникoм:
- Тaкoйтo Тaкoйтoвич, вы пытaeтecь ввeзти в cтpaнy тoвap нa пpoдaжy, a caми нe плaтитe пoшлины, вы нapyшитeль.
- Нeт, я нe нapyшитeль, вce этo я зaкaзaл ceбe.
- И вы peaльнo coбиpaeтecь этим пoльзoвaтьcя?
- Кoнeчнo.
- Bce 10 кг?
- Дa, мнe этo oчeнь нyжнo.
- Нo тaм жe мyлинe! (пpим. нитки для вышивaния)
- Дa, и мнe oнo нaдo.
- Нo этo жe для вышивaния!
- Дa, бyдy вышивaть, кaк paз нaдoлгo xвaтит.
- Bы нe пoxoжи нa любитeля вышивaния.

Он зaдyмaлcя, и oтвeтил:
- Этo вce cтepeoтипы. Дa, я мoгy нe тoлькo кaкoй-нибyдь бopьбoй зaнимaтьcя. А eщe мнe этo дoктop пpoпиcaл. Я нepвный и злoй, a тeпepь вoт eщe и кypить бpocaю. Сoвceм бyйный cтaл. Пoэтoмy выдaйтe мнe мoи 10 кг мyлинe, я cядy в yгoлoк и бyдy вышивaть, этo пoзитивнo нa мeня дeйcтвyeт, ycпoкaивaeт. А тo пoйдy и пoкoлoчy кoгo-нибyдь, a винoвaты бyдeтe вы.

Груз ему отдали без дальнейших расспросов. (с)

@темы: всякое

---

Мятая одежда и агрессия

— У тебя одежда мятая.
— Она у меня всегда такая. Не складывается как-то с утюгом.
— Ужасно неприятно на тебя смотреть. Противно просто.
— Ну не смотри.
— Как "не смотри"?! Ты тут стоишь! Как помойное ведро в гостиной.
— Ок, смотри. Но я не прошу у тебя замечаний о моей одежде.
— Ну и что, что не просишь. Мне не нравится, и я об этом говорю.
— Ты хочешь решить свою проблему за мой счёт?
— С чего ты взял?
— Не нравится тебе, а измениться должен я. Одежду другую носить.
— Эммм... ну, нет, так чтоб сразу. Носи, что хочешь. Только мне не нравится это.
— Хорошо. Я ношу, что хочу, а ты чувствуешь, что хочешь. Я не прошу тебя по-другому чувствовать, ты меня не просишь по-другому одеваться.
— Подожди, тут что-то не так..
— Что именно тебе не так?
— Почему, если мне твоя одежда не нравится, я не могу об этом сказать?
— Потому что всё моё – это личное пространство. Вход сюда – по приглашению. Если я не прошу говорить, что ты думаешь о моей одежде, а ты говоришь – то вламываешься без приглашения. Это агрессия.
— Да ну, какая агрессия! Ты что!
— Скрытая. Делать замечания, давать оценку и сравнивать без просьбы — это скрытая агрессия. И неприятные метафоры использовать, тоже.
— Да не агрессия это, а брезгливость.
— Брезгливость – это форма гнева. Как и отвращение, пренебрежение, неприязнь, неприятие, раздражение. А поведенческое выражение этих эмоций – есть агрессия.
— Хмм... Выходит, я проявляю к тебе агрессию. Ещё и скрыто. Но я не хочу. Почему так выходит?
— Потому, что чувствуешь гнев, а открыто выразить не можешь. По разным причинам не можешь.
— Но почему гнев-то? Откуда?
— Гнев — это энергия, которая "выдаётся" психикой на твой запрос на изменения. И раз уж она выдана, назад взята быть не может. И ты, не использовав её по назначению, от неё избавляешься. В форме скрытой агрессии, например.
— А ещё как избавляются?
— Напрямую: нападая физически или вербально. Или в форме аутоагрессии: заболевают, теряют вещи, деньги, влипают в неприятности и тд.
— А на какие же изменения мой запрос?
— Это тебе лучше знать.
— Как мне узнать, если я не знаю?
— А посмотри, на что ты злишься, это и будет ответ. Если злишься, значит, хочешь, чтобы было по-другому. Спроси себя: как должно быть? А потом найди, где в твоей жизни это самое "не так". И поймёшь, что не чужая одежда тебя злит, а то, что хочешь изменить что-то у себя и не можешь.
— Ну да, чужую одежду сразу видно, а свои проблемы – нет. Запрос на изменения говоришь? Пойду думать. Прости за одежду. И – спасибо тебе.

@темы: всякое

---

«Те, кто читал сказки Павла Петровича Бажова, могут помнить упоминание в них об «огневушках-поскакушках». Так вот, писал о подобных, появляющихся их огня существах, не только Бажов. Однако мало кто знает, что эти, казалось бы, сказочные персонажи имеют вполне реальное присхождение. Бажов это знал. Как и то, что далеко не всегда они бывают безобидными. В один из дней лета 1936 года, недалеко от поселка Зеленый дол, работавшие пастухами Николай Слюсарев и Игнат Клычев, располагаясь на ночевку, развели костер. И оба одновременно увидели, как из углей прогорающего костра появились полупрозрачные человечки, размером не больше ладони человека. И принялись отплясывать замысловатый танец. Конечно же, видение можно списать на галлюцинацию, возникшую в результате длительного созерцания пламени костра. Но в это предположение не укладываются дальнейшие события. Сильно испугавшись, пастухи завалили угли вместе с танцевавшими на них человечками огромной охапкой еловых лап. Из вспыхнувшего яркого пламени появилось огромное количество человечков, рост которых был раза в два меньше предыдущих. И они стали буквально взрываться с громким треском, оставляя на телах пастухов сильные ожоги. Получив множественные ожоги тела, Игнат Ключев через несколько минут умер. От взрывающихся человечков загорелся лес. Николай Слюсарев, превозмогая боль, забрался на лишенный растительности скалистый пригорок. И как только он на него залез, лесной пожар сразу же прекратился. Ранним утром селяне обнаружили Слюсарева на пригорке полумертвым идрожащим от страха. Пальцем он показал на гранитную скалу. Из нее торчал вбитый по самую рукоятку нож Слюсарева. И металлическая рукоятка ножа светилась малиновым светом, так она была раскалена. Надо отметить, что все коровы, которых пасли пастухи, к зиме передохли от страшных, похожих на ожоги язв. А селяне, после происшествия с пастухами, нередко замечали в своих коровниках светящихся полупрозрачных человечков. Разбив гранит кувалдами, нож Слюсарева из скалы извлекли. Позже он попал к Павлу Петровичу Бажову. Те, кто видел у Бажова этот нож, утверждали, что клинок можно было согнуть чуть ли не узлом, но позже лезвие само приобретало идеально прямую форму. Среди живущих на берегах уральской реки Сылвы ходили легенды, что появляющиеся из огня человечки погубили немалое количество людей, пытавшихся помешать их странным танцам. Немецкий историк воздухоплавания Герхард Брауде пишет, что перед началом Второй мировой войны, во время строительства и эксплуатации дирижаблей, немцы столкнулись с феноменом полиморфной плазмы. Плазма легко просачивалась в технические и бытовые отсеки, проникая из-за борта воздушного судна, и существовала в пламени газовых горелок и жаре электрических тэнов. Она принимала вид человека, зверя, или рыбы и была разумной. С ней даже можно было договориться о не причинении людям вреда. Но инцидент с «огненными человечками» все же произошел. В декабре 1932 года дирижабль «Бавария» совершал испытательный полет. Из проникшей внутрь дирижабля шаровой молнии появились ярко светящиеся и имеющие острые, как бритвы, края, огненные сущности, похожие на маленьких человечков. Вначале они в нескольких местах разрезали твердую обшивку дирижабля. Затем срезали головки цилиндров четырех силовых установок. Члены команды разбивали их лопатами в мелкие огненные клочья, но те вновь соединялись в огненных человечков. С большим трудом дирижабль совершил посадку. Согласно выдвинутой академиком В.П. Казначеевым гипотезе, вместе с нами на планете обитают существа в виде энергетической полевой формы. Один из специалистов в этой области, Павел Полуян, считает, что полевые формы жизни существуют миллиарды лет и сформировались они намного раньше белковых. Естественно, и ушли они намного дальше человека в своем техническом развитии. По мнению Полуяна, полевые формы легко могут изменять состояние материи, концентрировать в огромных количествах энергию и принимать любой облик. Еще в прошлом веке кандидат технических наук Борис Александрович Соломин выдвинул гипотезу о возможности существования разумной плазменной жизни на Солнце. А в 1956 году в обиход вошло такое понятие, как плазмоид – плазменный сгусток, ограниченная конфигурация магнитных полей и плазмы. Чаще всего плазмоиды удается обнаружить в открытом космосе, но встречаются они и в плотных слоях атмосферы, и даже у ее поверхности земли. Наиболее известными из них являются шаровые молнии. А с помощью чувствительных приборов обнаружены и невидимые глазу человека плазменные образования, которым дали название «криттеры» (твари). Их можно снимать фотоаппаратом в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазоне частот. По утверждению Л. Брокконе, криттеры могут передвигаться со скоростью до 1500 километров в час. Нередко они следуют за воздушными судами и имеют особую тягу к зонам с радиоактивной, а также магнитной аномалиями. Лучи, испускаемые плазмоидами, могут иметь ограниченную длину и изгибаться под различными углами. Несмотря на то, что плазменным образованиям в настоящее время ученые уделяют пристальное внимание, изучение их крайне затруднено. Плазмоиды не часто радуют ученых своим появлением. Поэтому их природа, возможности и свойства до сих пор до конца не изучены.»
Те, кто читал сказки Павла Петровича Бажова, могут помнить упоминание в них об «огневушках-поскакушках». Так вот, писал о подобных, появляющихся их огня существах, не только Бажов.

Однако мало кто знает, что эти, казалось бы, сказочные персонажи имеют вполне реальное присхождение. Бажов это знал. Как и то, что далеко не всегда они бывают безобидными.

В один из дней лета 1936 года, недалеко от поселка Зеленый дол, работавшие пастухами Николай Слюсарев и Игнат Клычев, располагаясь на ночевку, развели костер. И оба одновременно увидели, как из углей прогорающего костра появились полупрозрачные человечки, размером не больше ладони человека. И принялись отплясывать замысловатый танец. Конечно же, видение можно списать на галлюцинацию, возникшую в результате длительного созерцания пламени костра. Но в это предположение не укладываются дальнейшие события.

Сильно испугавшись, пастухи завалили угли вместе с танцевавшими на них человечками огромной охапкой еловых лап. Из вспыхнувшего яркого пламени появилось огромное количество человечков, рост которых был раза в два меньше предыдущих. И они стали буквально взрываться с громким треском, оставляя на телах пастухов сильные ожоги.

Получив множественные ожоги тела, Игнат Ключев через несколько минут умер. От взрывающихся человечков загорелся лес. Николай Слюсарев, превозмогая боль, забрался на лишенный растительности скалистый пригорок. И как только он на него залез, лесной пожар сразу же прекратился.

Ранним утром селяне обнаружили Слюсарева на пригорке полумертвым идрожащим от страха. Пальцем он показал на гранитную скалу. Из нее торчал вбитый по самую рукоятку нож Слюсарева. И металлическая рукоятка ножа светилась малиновым светом, так она была раскалена. Надо отметить, что все коровы, которых пасли пастухи, к зиме передохли от страшных, похожих на ожоги язв. А селяне, после происшествия с пастухами, нередко замечали в своих коровниках светящихся полупрозрачных человечков.

Разбив гранит кувалдами, нож Слюсарева из скалы извлекли. Позже он попал к Павлу Петровичу Бажову. Те, кто видел у Бажова этот нож, утверждали, что клинок можно было согнуть чуть ли не узлом, но позже лезвие само приобретало идеально прямую форму.

Среди живущих на берегах уральской реки Сылвы ходили легенды, что появляющиеся из огня человечки погубили немалое количество людей, пытавшихся помешать их странным танцам.

Немецкий историк воздухоплавания Герхард Брауде пишет, что перед началом Второй мировой войны, во время строительства и эксплуатации дирижаблей, немцы столкнулись с феноменом полиморфной плазмы. Плазма легко просачивалась в технические и бытовые отсеки, проникая из-за борта воздушного судна, и существовала в пламени газовых горелок и жаре электрических тэнов. Она принимала вид человека, зверя, или рыбы и была разумной. С ней даже можно было договориться о не причинении людям вреда. Но инцидент с «огненными человечками» все же произошел.

В декабре 1932 года дирижабль «Бавария» совершал испытательный полет. Из проникшей внутрь дирижабля шаровой молнии появились ярко светящиеся и имеющие острые, как бритвы, края, огненные сущности, похожие на маленьких человечков. Вначале они в нескольких местах разрезали твердую обшивку дирижабля. Затем срезали головки цилиндров четырех силовых установок. Члены команды разбивали их лопатами в мелкие огненные клочья, но те вновь соединялись в огненных человечков. С большим трудом дирижабль совершил посадку.

Согласно выдвинутой академиком В.П. Казначеевым гипотезе, вместе с нами на планете обитают существа в виде энергетической полевой формы. Один из специалистов в этой области, Павел Полуян, считает, что полевые формы жизни существуют миллиарды лет и сформировались они намного раньше белковых. Естественно, и ушли они намного дальше человека в своем техническом развитии. По мнению Полуяна, полевые формы легко могут изменять состояние материи, концентрировать в огромных количествах энергию и принимать любой облик.

Еще в прошлом веке кандидат технических наук Борис Александрович Соломин выдвинул гипотезу о возможности существования разумной плазменной жизни на Солнце. А в 1956 году в обиход вошло такое понятие, как плазмоид – плазменный сгусток, ограниченная конфигурация магнитных полей и плазмы.

Чаще всего плазмоиды удается обнаружить в открытом космосе, но встречаются они и в плотных слоях атмосферы, и даже у ее поверхности земли. Наиболее известными из них являются шаровые молнии. А с помощью чувствительных приборов обнаружены и невидимые глазу человека плазменные образования, которым дали название «криттеры» (твари).

Их можно снимать фотоаппаратом в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазоне частот. По утверждению Л. Брокконе, криттеры могут передвигаться со скоростью до 1500 километров в час. Нередко они следуют за воздушными судами и имеют особую тягу к зонам с радиоактивной, а также магнитной аномалиями. Лучи, испускаемые плазмоидами, могут иметь ограниченную длину и изгибаться под различными углами.

Несмотря на то, что плазменным образованиям в настоящее время ученые уделяют пристальное внимание, изучение их крайне затруднено. Плазмоиды не часто радуют ученых своим появлением. Поэтому их природа, возможности и свойства до сих пор до конца не изучены.

@темы: всякое

---

А лес всё пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...

– Что сделаю я для людей?! – сильнее грома крикнул Данко.

И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой.

Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещённый этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, изумлённые, стали как камни.

– Идём! – крикнул Данко и бросился вперёд на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям.
Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивлённо качая вершинами, но его шум был заглушён топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слёз. А Данко всё был впереди, и сердце его всё пылало, пылало!
И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождём. Гроза была – там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в бриллиантах дождя, и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струёй из разорванной груди Данко.

Кинул взор вперёд себя на ширь степи гордый смельчак Данко, – кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и – умер...

Вот поэтому, когда случается гроза, и чёрные тучи, сгущаясь, закрывают небеса, и ужасные молнии сыплются с враждебного неба, вселяя страх в души людей, мы выбираем из нашего племени самого красивого, гордого и смелого юношу, и, взрезав ему грудь острым лезвием, вырываем оттуда сердце и сжигаем на алтаре, принося в жертву нашему Данко. И гроза отступает.

@темы: сказки (цикл рассказов про чудеса)

---

Штормовое небо смерти.

Я умру, в больнице, на старой скрипучей кровати. Я не буду смотреть на желтые плохо покрашенные стены. Я не буду вдыхать запах сотни разных лекарств, вместе напоминающие одно единственное. Не буду слушать, что говорят врачи, не буду есть то, что привезут родные. Не буду ни с кем прощаться.
Я закрою глаза и открыв их снова, вместо грязного серого потолка, с которого оседает мел и грязь, увижу темное штормовое небо. Черные тяжелые тучи, катящиеся с горизонта прямо на нас. Я приподниму голову и длинные пепельного цвета волосы упадут мне на лицо, я встану со скрипучей скамьи, и расправив плечи, осмотрюсь по сторонам. Ладога глубокой осенью - не самое приятное зрелище, и хотя наша родина выглядит еще менее привлекательно, ничто не сможет сравнится с красотой родных Фиордов. Ветра пока почти нет, и викинги гребут, сидя по двое у весла. Люди устали и посему к веслам допустили рабов, они сидят на передних скамьях, по пояс голые, их лоснящиеся от пота тела, равномерно сгибаются и разгибаются, длинные еловые весла слушаются их еще не особенно хорошо, но все изменится… Скоро, еще до того как мы достигнем Халогланда. Этих рабов мы уже не продадим на торгу, они до конца своих дней будут жить у нас, викинги никогда не продадут человека, который держал в руках весла корабля, на котором они ходят. Я пройду вперед по скрипучим палубным доскам, еще не мое время садится к веслу. Снова пристально осмотрю палубу любимого корабля. От чего-то во мне живет знание того, что сегодня я умру. Не страшно, Норнам видней, возможно они решат отрезать нить моей жизни, и в Вальхале меня встретит отец, и воины один достойнее другого. Викинги не боятся смерти, они почти ничего и никогда не боятся… Так говорят наши старики. Так думают дети.
Черный Дрэки, на нашем языке - это дракон, ровно и хищно режет темную Ладожскую воду. Люди, которые при виде полосатых парусов в ужасе разбегаются кто куда,
называют наши корабли Дракарами, но сути это конечно не меняет. Наш парус даже не полосатый, он ярко красный.. Это цвет Тора. Такой парус видно из далека и мы можем быть уверены, что никто не проплывет мимо…
Мы возвращаемся домой, вдоволь награбив, и напоив мечи кровью. Это был очень удачный поход, но от чего-то я знаю, что мне больше не увидеть родной дом, от чего-то я знаю, что для меня он станет последним. Эта мысль заставляет меня улыбаться.
У носа корабля стоит наш хевдинг Хакон, высокий светловолосый воин с обжигающе холодными глазами цвета серого льда. Это место на носу испокон веков было местом для самых сильных. Я наблюдал за ним, мне показалось, он может стоять так часами совершенно неподвижно и молча смотреть вперед. Что он видит там, не знает никто, у вождей свои пути, и свои боги…
Позади у правила сидит кормщик Одельстэйн, соленый ветер треплет его густую седеющую бороду и длинные, черные как уголь волосы, Одельстейн единственный человек во всей дружине, помимо вождя, который никогда не снимает с себя боевой брони. Погода портится, и кормщик становится все суровей, воины на весла перекидываются то и дело шуточками, и громко смеются, кто не гребет - играет в шахматы, либо дремлет на скамьях, завернувшись в одеяла. Многие чистят оружие, многие чувствуют наверное тоже самое, что и я сейчас. Ведь это Корабль смерти, но никто не знает этого, потому что это МОЙ корабль…
Отчего-то мне очень легко на душе, совсем как в детстве.
- Корабли. - кричит сидящий на мачте Рунольв, сын Одельстейна, кормщика, он еще молод, ему только четырнадцать лет, но он в полной мере у наследовал отвагу отца и его по звериному зоркие глаза.
Хакон медленно поворачивает голову, его лицо совсем не меняется, он подносит ко рту руку в черной кожаной перчатке и кричит в ответ.
- Где? Ради Одина, скажи мне где? Рунольв указывает рукой на север, Хакон хищно, словно зверь разворачивается всем телом и с грохотом шагает к правому борту, я подхожу и встаю с ним рядом. Через некоторое время мы видим у горизонта три еле различимых белых пятна.
- Это боевые ладьи. - Продолжает кричать, Рунольв, не дракары, идут по-другому, и разворачиваются против течения, слишком круто, видно хорошо знают эти места.
Хакон молчит, неотрывно глядя вперед.
- Это Варяги, я вижу красного сокола падающего с неба, это знак Рюрика, под этим знаменем ходят только его воины.
- Они пытаются нас догнать, судя по всему их раза в три больше чем нас. Славная будет битва…
Варяги не разговаривают с викингами, грабящими на их земле, и пленных они не берут, это так же точно, как и то, что викинги никогда ни от кого не убегают.
На это Хакон кивает головой и улыбается, одними губами.
- Одельстейн, постарайся сделать так, чтоб эти люди нагнали нас как можно быстрей! - кричит он кормщику.
Тот бормочет что-то себе в усы, скалит белые зубы в улыбке. Кажется, он выглядит крайне довольным. В прочем по его лицу трудно понять. Одельстейн перекладывает руль.
- Раздавай оружие - спокойно говорит Хакон.
Разом заскрипели, открываясь, корабельные сундуки, и по рукам пошло оружие и броня. Воины приободрились, чуя скорую схватку, и постоянно шутили и смеялись теперь еще громче, чем до того, как узрели людей Рюрика.
- Говорят, они безумные совсем, их Конунг кормит их, и они рубят на куски всех, кто проплывает мимо.
- Говорят, у них это неплохо получается. Всех это веселит.
- Кто-то рассказывал мне, что Датчане не прошли прошлой осенью пятью дракарами против двух Варговских ладей, я всегда думал проверить, как такое возможно.
- Вот теперь и проверишь.
- Первым я.
- Нет вы гляньте-ка, на него к Одину в гости первыми хотят все.
- Ты Хаук, ничем не лучше остальных и потому подождешь. Многих кто умнее и достойнее тебя…
Все кто слышат перепалку, смеются чуть ли не до слез.
- Друг мой, к Одину ты никак уж не сможешь быть ближе, чем сейчас, имей терпение.
Мне в руки попадает меч моего отца. Воины говорили мне, что у меча когда-то было имя, но он такой древний, что никто уже не помнил его. Я думаю, мой отец его знал, но так и не успел сказать его никому.. Мне еще не было двух зим, когда его забрал в свое царство Ньерд. Меч спасся, чтоб послужить потом мне.
Воины встают у носа, уже видны варяги, стоящие на палубе ладьи, идущей впереди, видно как сверкает их броня и лезвия мечей, испившей столько крови, что трудно даже представить. Хакон поднимает вверх огромный круглый щит внешней стороной вперед…
Я знаю, Варг на их языке означает Волк. Варягами их стали называть тут, на их новой родине. Они и были волками, и совсем не зазорно пасть от руки таких как они. Нас окружают с двух сторон. Мы успеем поднять весла, и корабль не умрет вместе с нами.
Не ударится форштевнем о чужой борт. Одельстейн не зря ел свой хлеб, им дорого дастся победа… Я умру сегодня, но это уже все равно, все заканчивается когда-нибудь, пришло и мое время. Я прыгаю вперед, корабли уже режутся, борт в борт летят абордажные крюки, викинги канатами пытаются притянуть борт вражеского корабля как можно ближе. Воины, как и я прыгают вперед, на копья и щиты врагов.
Хакон уже там, его меч взмывает вверх, глотая чужую кровь с жадностью невиданной силы. Я прыгаю вперед. Внизу вода Ладоги. Тупой и резкий удар в голову. Молча падаю вниз. Варяжский топор получил свою жертву.
А Ньерд получил мою кровь, как однажды кровь моего отца. Я еще жив. Но это продлится недолго, я крепко держу меч, пока черная ледяная вода жадно поглощает мою душу. Мое тело, старое и больное, задыхается и умирает в маленькой грязной больничной палате, но это уже не важно. Потому что моя душа тонет в жгучей осенней воде, и скоро я услышу голос своего отца…
По ночам мне часто снится корабль с алым, как кровь парусом, и тогда я слышу зов, похожий на стон или плач… Я знаю, однажды я обязательно встану на его палубе, под темное штормовое небо смерти. Ведь нас с ним разлучает только время. Но это, это пройдет….

(С) Frost

@темы: сказки (цикл рассказов про чудеса)

---

А я всегда болею за волка. И за ведьму, и за трёх медведей. Мне всегда казалось глупым сопереживать девочкам, у которых недостаточно мозгов, чтобы не шастать по лесам без взрослых. (с)

@темы: всякое

---

Высокие договаривающиеся стороны уселись по оба конца стола, а между ними неприметной тенью примостился переводчик. Все молчали. Первым начал Он.

- Я тебя люблю.

Её передёрнуло, но переводчик сделал Ей знак и сказал:
- Он говорит: "У меня есть терпение, я готов слушать и пытаться понять тебя".

Она хмыкнула и с горечью ответила:
- Ты всегда умел говорить красивые слова, а дела я от тебя, наверное, никогда не дождусь.

Переводчик повернулся к Нему и сказал:
- Она говорит: "Я тебя тоже люблю. Только любовь помогла мне выдержать всё это."

Он заговорил, и в Его голосе звучала мука.
- Я больше так не могу. Всё, что я ни делаю, тебе не нравится. Ты всё время критикуешь.

Переводчик снова повернулся к Ней и сказал:
- Он говорит: "У меня разросшееся, ранимое эго. Оно заставляет меня воспринимать все твои слова как нападки, и я помимо воли начинаю видеть в тебе врага."

Она посмотрела на него - уже без ненависти. Уже с той жалостью, от которой до любви - полтора шага.
- Я попробую помнить об этом, но ты тоже должен перестать быть ребёнком. Пора уже повзрослеть на четвёртом десятке!

Переводчик повернулся к Нему...

...Они уходили вдвоём, плечом к плечу, почти рука об руку. На пороге Он остановился, подбежал к переводчику, хлопнул его по спине и воскликнул:
- Да ты, брат, профи! Где такому учат, а?

Переводчик не ответил. Он поймал глазами Её взгляд и одними губами перевёл:
- Он говорит мне: "Я хочу научиться понимать Её сам!"

© Сана Грузд

@темы: диагностика состояния

---

На глупые вопросы лучше всего отвечать в стиле "Мастер дзэн"

— На кого похож Будда?
— Три мешка риса! *удар палкой по голове*

Однажды к мастеру Токусану пришёл монах и по традиции поклонился, прежде чем задать вопрос. Токусан сразу ударил его палкой. Монах не понял, в чём дело:
— Эй, почему же вы меня ударили?
— Нет никакого смысла ждать, пока такой мудак как ты начнёт говорить, — ответил Токусан.

Монах пришел к мастеру, чтобы тот помог ему найти ответ на один из классических вопросов дзэнской диалектики: «В чем смысл прихода Бодхидхармы с Запада?» Мастер предложил монаху перед тем, как они приступят к решению, склониться в низком почтительном поклоне. Монах не замедлил выполнить указание и тут же получил чувствительный пинок от мастера. Это освободило монаха от нерешительности, в которой тот пребывал. Почувствовав просветляющий пендель наставника, он мгновенно достиг просветления и потом рассказывал всем: «С тех пор, как Ма-цзу пнул меня, я смеюсь не переставая».

Осваивайте, полезная практика.

@темы: дурака валяние

---

Это не страшно

Дмитрий Филиппов "Производство валерианы"

Водитель
Начальник цеха валерианы
Директор производства

Начальник цеха и Водитель. Оба предельно спокойны.

Водитель: Здравствуйте, я привез вам измельченный валериановый корень.
Начальник цеха:.Очень хорошо, положите здесь
В. Но его не много, меньше половины.
Н.Ц. Это не страшно.
В. Вообще ничего не страшно.
Н.Ц. И никогда.
В. Спросите, почему меньше половины?
Н.Ц. Спрошу. Почему?
В. Большую часть съели кошки.
Н.Ц. Это не страшно. Кошкам то же нужно, что-то есть.
В. Не страшно.

Появляется на отдалении Директор производства. Крайне взволнован, почти взбешен.

Директор: (орет) Где начальник валерианового цеха?! Отвечайте, почему вы постоянно не выполняете план?!
Н.Ц. Очень точно и своевременно поставлен вопрос.
Д. Где продукция?
Н.Ц. Вы не могли бы зайти к нам в цех, и прямо спросить нас об этом?
В. Он бы мог.
Д. Я не пойду больше в ваш обдолбанный цех!
Н.Ц. А вы, как в прошлый раз, респиратор наденьте.
Д. Страшно подумать, чем это может кончиться.
Н.Ц. Не страшно
В. Вообще не страшно.
Н.Ц. Вам необходимо зайти к нам. Что-то необычное в составе корня валерианы.
Д. Что именно
Н.Ц. Вы же - главный валерианолог и валериановед страны. Вам и решать.
В. Респиратор наденьте. Вы в нем даже лучше выглядите.
Д. Хорошо, иду. Пришел, где тут у вас ваше «не то»
Н.Ц. Вот, пожалуйста, понюхайте.
Д. (нюхает) Вообще ни чем не пахнет!
В. А вы респиратор снимите.
Д. (снимает респиратор, вдыхает глубоко) Аааах. Господи, как пахнет!
В. Еще один вдох!
Д. Божественно. Зачем вы просили меня зайти?
В. Кошки съели большую часть валерианового корня.
Д. Кошкам нужно, что-то есть. Это не страшно
Н.Ц. Не страшно.
В. Вообще не страшно.

@темы: дуракаваляние и курощение, магические инструменты

---

Черти.

— Пробей потолок! Долго ли мне еще маяться? Пробей потолок! Помоги ты мне! Адовы муки терплю! Антонов огонь по всему телу, аж до костей пробирает, а встать не могу. Я бы сама пробила, да руки как не свои. Вон, правой не двинуть. — Старуха, лежавшая пластом на узкой койке, указала здоровой левой на безвольную правую, которая подергивалась время от времени. — Отпустите вы мою душу, Христа ради!
— Ну, Клавдия Петровна, на что жалуетесь? Если не считать потолка, который вам так мешает?
— Пролежни, сынок. Как обычно. Будто сам не знаешь.
— Хорошо, вам Катя левомеколем смажет.
— Не надо мне мазей твоих, выблядок! Пробей, пока они не вернулись! Пробей потолок! Пробей потолок! Пробей потолок, ирод! Пустите меня, твари! Пустите! Я не готова! — Старуха забилась в конвульсиях и уцепилась здоровой рукой за сине-зеленую униформу Ильи. Он решительно разжал ее пальцы и крикнул медсестре, сидевшей в коридоре, что Мещерякова снова буйствует.
Во время таких припадков бабка обычно падала с кровати. Вдвоем с сестрой Илья все-таки заставил бабку проглотить настойку пустырника. Ничего другого она не пила из принципа, выплевывала любые таблетки, словно ее хотели отравить. Что самое странное, от этих травок она действительно успокаивалась. Илья думал, что бабка была народной целительницей. С собой в больницу привезла целый мешок сушеных трав и настоек.
— Катя, посидите с ней. Видите, Клавдия Петровна, всё с вами в порядке. Никто вас никуда не утащил. Сейчас вам Катя смажет крестец, и вы на боку полежите пару часов. И болеть перестанет.
— Вы меня лучше посадите и зеркало дайте, и гребешок мой. И Евангелие.

Других пациентов, по странному стечению обстоятельств, в палате не было. Кого-то забрали родные, потому что было время отпусков; кто-то умер. Осталась только эта, высохшая, со сморщенным коричневым от загара лицом. Загар не сходил с ее кожи, хотя она лежала тут уже больше двух лет. Казалось, она каждый день гуляет на солнце. Зимой загар постепенно исчезал, а летом снова появлялся, хотя кровать стояла в самом темном углу. Несмотря на старость, она сохранила все зубы. Волосы у нее были серебристые, длинные и невероятно густые, глаза огромные, карие с прозеленью. Они меняли свой цвет в зависимости от освещения — на солнце вспыхивали золотом, а в темноте казались почти черными.
Врач и молоденькая сестра ушли, и старуха здоровой рукой начала причесываться. Кто-то невидимый зажимал пряди у корней, чтобы волосы не тянулись и ей не было больно. Кто-то разгладил морщины на ее лице. Волосы почернели.
— Пустите руку, я сама! — Сказала она, обращаясь в пустоту. Но ее правая рука по-прежнему подергивалась и не слушалась хозяйки.
Она задумалась на минуту и приказала:
— Несите, твари! Поесть хочу по-человечески.

Илья в этот день ушел пораньше. Обратил внимание на высокую зеленоглазую брюнетку, которая словно плыла по воздуху. Женщина была удивительно хорошо сложена, белое платье со шнуровкой открывало загорелую спину и плечи. Тонкая талия и высокая, явно силиконовая грудь, округлые бедра, стройные ноги. «Модель», — подумал он. Внезапно женщина развернулась, держа правую руку на отлете, и ринулась к нему, целя ногтями в глаза. Отчаянный взгляд, полный ненависти. Расширенные зрачки наркоманки.
— Ублюдок! — Крикнула она, и в тот же миг что-то отбросило ее назад. Она медленно, словно не по своей воле, плыла прочь от этого места.
Илья соображал, что к чему. Может, эта девушка с ним когда-то встречалась? Маловероятно, он женат уже десять лет. На первом курсе будущую жену встретил, даже погулять толком не успел.
На асфальте лежали коричневые осколки пивной бутылки, и она прошла прямо по ним босыми ногами. Как будто их не существовало или она занималась йогой. Обернулась, взмахнув своей черной гривой. Бросила убийственный взгляд.
Илья разозлился, не выдержал и подбежал к этой стерве. Спросил, какого хрена она кидается на прохожих.
— А ты пораскинь мозгами, недоносок. Пораскинь. Мозги твои куриные. Когда женщина просит, делать надо, что она говорит. Делать надо, а не языком болтать. Умная больно молодежь пошла. — Ее голос дрожал от гнева.
— Я вас первый раз вижу. Может, объясните, зачем на меня накинулись?
— А нечего тут объяснять. Нечего объяснять-то. Делай что тебе говорят — и всё. А то хуже будет. Хуже будет, говорю. Просто делай то, о чем тебя просят. Убила бы, сволочь… — Пробормотала женщина и пошла прочь, так же медленно и плавно.
Он проводил ее взглядом до кафе под открытым небом напротив интерната. Нервная красавица села и неловко взяла у официанта меню.
Через минуту подъехала жена, и молодой врач забыл об этой неожиданной атаке.

Женщина медленно, всё так же неловко, будто рука была не своя, поднесла к губам бокал с красным вином. Чуть не облилась, промокнула салфеткой капли на красивой груди. Ела она свободной левой, деловито накалывая на вилку куски мяса и подбирая гарнир.
— Руку-то хоть пустите, — прошептала она в пустоту. Не убегу я. Вы ж везде, сучье отродье.

У нее перед глазами снова был тот летний день, когда она по глупости сделала то, о чем ее попросили. На ней было кремовое платье из крепдешина с сиреневыми цветочками, которое ей очень шло. Пышные рукава до локтей, на завязках, пышная юбка, широкий пояс на тонкой талии. Внизу треугольного выреза она приколола небольшую, но эффектную жемчужную брошку. Две пряди волос спереди были свернуты валиками и модно убраны за уши, а сзади – распущенные локоны. Она еще подумала, что зря так разоделась — для экспедиции можно было найти что попроще. Но уж больно день был хороший. Их привезли на Брянщину на две недели, чтобы собирать материал у народных сказительниц. Начальник экспедиции разделил практиканток на группы по пять человек.
— Ну, Клава, вам как раз досталась весьма интересная старушка. Она согласилась, чтобы вы у нее пожили. Ты ее слушай, конечно, но не записывай, старайся запомнить. Мало ли, неадекватная реакция. У них тут в тридцатые годы половину деревни вымели. Ты понимаешь, о чем я. Один тут кинулся записывать, а бабка прямиком в райцентр почесала, думала – шпион. Дикий народ, одним словом.
— Ладно, учтем.
— Ну, с богом. Марья Никитична ее зовут. Я вас сам заберу потом. Не забудьте дневник практики заполнить, знаю я вас. Слова незнакомые – в картотеку.
— Хорошо.

Клава подхватила небольшой чемодан, надела шляпку и пошла во главе своей группы к дому на краю деревни. Дом стоял на отшибе, от улицы его отделяли поле и высокий забор.

Клава взошла на крыльцо и постучала. Ничего… Постучала в окна, обошла его кругом, заглянула в сараи. Ни одной живой души. Даже кур – и тех здесь давно не держат.
— Пошли, ее дома нет, — крикнули девушки. — Вернемся в гостиницу, если что. Попутку поймаем. Может, она вообще умерла?
— Вот и идите обратно, спросите. Я подожду тут.
Когда фигурки подруг скрылись за деревьями, Клава услышала тихий стон:
— Не могу подняться, дочка. Худо мне, умираю.
— Марья Никитична?!
— Худо мне, дочка! Возьми топор на чурбане у поленницы. Возьми. На крышу залазь, там лесенка есть. У матицы пробей крышу, у матицы. Посередке пробей.
— Может, я лучше в окно?
— Не лазай в окно, пробей крышу, сказано тебе! Стёкла-то вставить дороже будет. И где я их возьму?
— Ну, если вы так уверены, ладно. Пробью. — Пожала плечами Клава. — Хотя я бы на вашем месте окно разбить попросила. Дело вкуса.
Клава полезла на крышу по почерневшей от времени лесенке, заткнув топор за пояс. Оступилась – захолонуло сердце. С непривычки долбанула топором куда-то вбок, выбив внушительных размеров щепку.
— Марья Никитична, я не умею! Может, из деревни кого-нибудь послать?
— Не придут они, дочка. Не любят они меня. Никто не придет. Две недели так лежу — никто о здоровье не справился. Не бойся, всё у тебя получится. Ты руби потихоньку, слышишь? Топор держи ровно. Следи, чтобы с топорища не соскочил. Клинья плотно сидят?
— Плотно, Марья Никитична.
Клава рубила самозабвенно. Девчонки уже вернулись и кричали снизу:
— Клавка, с ума сошла? Слезай! Упадешь!
Дранка летела во все стороны, и можно было уже различить стропила.
— Хватит, дочка. Теперь спускайся сюда, дверь отопри.
В нос шибануло гнилью, застарелым запахом мочи и фекалий. Старуха лежала на полу в темноте, посреди небольшой лужи с кристалликами соли по краям. Одежда под ней, видимо, прела вместе с кожей. Как она только не умерла тут с голоду?
— Какая же ты красавица, дочка! Чудо как хороша! Спасительница моя. И глазищи как у Богородицы. Подойди-ка, дай на тебя полюбуюсь.
Клава нагнулась к ней и положила топор на пол. Тонкие паучьи пальцы старухи сомкнулись на топорище. Бабка с трудом приподняла его:
— На-ка, возьми, выруби дверь. Отсырела она, так ее не открыть. Крышу потом заделаете, жить тут можно сколько хотите. Всё твоё будет.
— Хорошо. Но сначала мы вас отвезем в больницу, в райцентр.
Клава обвела взглядом стены с пучками высохших трав, нехитрую утварь, портрет Сталина рядом с иконой Николая Чудотворца. В углу за занавеской стояла кровать с подшитыми кружевом простынями, свисавшими до самого пола, и шелковыми вышитыми подушками.
— Бери всё, что я имею, — еле слышно сказала старуха. — Прости меня, дочка. Виновата я перед тобой, да что поделаешь. Сама не по своей воле такой грех…
Глаза бабки закатились, из горла вырвался хрип. Она выгнулась всем телом и затихла. Клава пощупала пульс у нее на шее. Всё. Конец пришел народной сказительнице. И конец практике.
Вытерла пот со лба, отметила, что платье теперь безнадежно испорчено. Топор она всё еще держала в руках, не представляя, что с ним делать. Рядом остывало тело старухи. «Как студент Раскольников со старухой-процентщицей, — усмехнулась она про себя. — Ну-ка, может, у нее и золотишко припрятано?»
Что-то мягко тронуло ее сзади за шею…

Женщина открыла глаза. Напротив было желтое унылое здание больницы, с серыми потеками на штукатурке и нелепым плющом на жалком балкончике в середине. За соседний столик села та самая медсестричка с мелированными волосами, Катя. Может, сказать ей? Нет, она – не тот человек. К ней не перейдет, она слабая и не имеет абсолютно никаких способностей. Как и большинство из тех, кто ее окружает. Даже если она согласится (а она согласится), ничего не выйдет.
Ее дежурство закончится через два часа — скорей бы она отправилась восвояси. Ни днем, ни ночью нет от медиков покою. Все лезут со своими никчемными услугами, как будто для нее больше некому работать.
Женщина решительно встала и подплыла к медсестре:
— По-моему, мы уже где-то встречались. Угостить вас, Катя? — Пусть лучше сидит здесь, чем шпионит в коридоре.
Медсестра наморщила курносый носик, удивилась и согласилась.

— Время, время! — Напомнили неслышные для других голоса. — Пора, мой друг, пора!

Клавдия Петровна снова лежала, уставившись в потолок.
— Что нам сделать, хозяйка?
— Посчитайте все атомы углерода над Буэнос-Айресом.
— Опять! Было уже. Придумай что-нибудь новое.
— Тогда азота. Уйдите, надоели. Дайте поспать.
— Недолго тебе осталось спать, недолго. Время твое вышло.
В палату проникли первые лучи солнца. Она снова лежала одна, тоскливо перебирая пальцами одеяло. Внезапно до нее донесся стук тяжелых ботинок об кровлю. Так и есть, железо грохочет. Прорвемся. Слава тебе, Господи!

— Весь день долбят, стервецы. — Весело сказал Илья на обходе. — Вам не мешает, Клавдия Петровна? А то можем в другую палату перевести. Хотите?
— Нет, сынок, не мешает. Мне приятно даже. Так успокаааааааивает…
С потолка посыпалась штукатурка. Часть перекрытия провисла и с треском рухнула прямо у ног Ильи. Посыпалась щебенка, полетели огромные серые хлопья пыли. Рабочий лежал на спине и от боли колотил здоровой ногой по полу. Другая лежала в неестественном положении. Илья опомнился, вытер холодный пот с шеи и нагнулся к нему.
— Боже ты мой, первый раз в жизни со мной такое. Перекрытия гнилые, ёб вашу мать, медики сраные! По чердаку пройти нельзя! Суки, блядь! Вы почему нихуя не сказали, что дом в аварийном состоянии? Срань подзаборная!
— Илья! — Позвала старуха за спиной.
— Сейчас, Клавдия Петровна. Сейчас мы вас в другую палату. Видите, у молодого человека нога сломана.
— Илья, подойди! — Она лучезарно улыбалась и протягивала ему что-то. — Возьми. Бери всё, что у меня есть. Возьмешь?
— Ладно, ладно, возьму. — Бросил он, торопливо раздирая штанину рабочего.
Сверху неслись матерные крики. Илья не сразу понял, что протягивает ему бабка. Что-то деревянное. Гребешок, что ли. Он взял его. Бабка смутилась:
— Ты прости, Илюша. Ты, вполне возможно, в глубине души хороший человек. Мне даже неудобно перед тобой. Я от них ухожу, пока их нет. Если бы не ты… Возможно, это тебе…
Ее лицо налилось кровью, и она захлебнулась последними словами. Последний судорожный вдох, глаза, вылезшие из орбит. И всё.
— Тромбоз, — констатировал он. — Отмучалась наша баба Клава!
Он услышал за спиной чей-то шепот. Кто-то звал его.
— Идите в хуй, — отмахнулся он. И почувствовал первые симптомы триппера. С чего бы это?
Сотни микроорганизмов весело носились по его семявыводящим протокам и плясали в предстательной железе.
— Мы пришли. Ждем дальнейших указаний. — Сказал его половой орган.
— Господи! — Удивился Илья.
— Не поминай имя Его всуе! Задай нам работу, — Провещал его репродуктивный орган.
— Чините крышу тогда. А лучше перекрытия поменяйте. Во всем здании. — Илья подумал, что пора бросать пить, и бросился вон из палаты.
Все выходные он провел на даче с женой и маленькой дочкой ее сестры. У них самих детей не было.
Позвонил по мобильнику другу-психиатру, тот сказал, что такое бывает от стресса и от переутомления. Скоро пройдет. Главное – как следует высыпаться. Илья рассмотрел в зеркале над умывальником свое худое лицо с небольшой бородкой, глаза в тонкой оправе очков. Мешков нет. Выспался. Не переутомлялся. Те же голоса ныли под ухом, а плечи скребли невидимые когтистые лапки. Они просили задать им работу. Сказали, что починили крышу.
— Ну, бассейн выкопайте на садовом участке. Плиточкой выложите, воду проведите. Работайте, глюки.
Жена Ильи ковырялась на грядке с редиской. Выдернула очередной сорняк и почувствовала, что земля уходит из-под ног.
— Илья! — Завопила она. — Илья, я провалилась! Я в воде!
— Что, Света?
— Илья, тут какая-то яма! С водой! — Она тянула к нему облепленные жидкой грязью руки. — Чего уставился? Вытаскивай!
Оба опасливо поглядели на растущую посреди огорода яму, подхватили племянницу и понеслись прочь с участка, к станции.
— Илья, там, наверное, подземная речка. Почва провалилась. Да? Кошмар!
Жена отмывалась под колонкой, брызги летели во все стороны.
— Наверное. А может, овраг.
— Какой, в жопу, овраг? Овраги просто так не появляются! Придурок! —Света раздраженно выжимала волосы. — Я простужусь теперь. Говорила: не надо брать этот поганый участок!

Когда Илья пришел на работу, ему сказали, что крышу кто-то уже починил. Кто-то неизвестный. Спонсор, что ли.
В холле днем бродило несметное количество стариков и старух с цветами, люди средних лет в черном сдержанно беседовали. Были и студенты, тоже с цветами. Из морга вынесли темно-красный гроб и погрузили в автобус. Весь этот народ чинно залез в автобусы и легковые машины, и процессия медленно тронулась.
В ординаторской Катя протянула ему газету. На первой полосе была фотография какой-то девушки в шляпке, годов эдак пятидесятых, с подписью «К. П. Мещерякова — студентка МГУ». Ниже – фото Клавдии Петровны уже в более преклонном возрасте. Он пробежал глазами статью:
«Ушел из жизни… действительный член корреспондент РАН… трудно переоценить… огромный вклад в фольклористику… собирательница… более двадцати книг по проблемам народной медицины… немецкой филологии… исследования творчества Гёте… коллеги скорбят… великий Учитель… закатилось еще одно светило отечественной науки…»
А он, по простоте своей, думал, что это деревенская бабка-маразматичка. Она притворялась. Все эти «сынки», «антоновы огни», «ироды». Бабка родилась в Ленинграде, училась в Москве, преподавала в ЛГУ и на старости лет заседала в Академии наук. Зачем она ломала комедию? Решила посмеяться над мальчишкой-врачом, который ей во внуки годился?
— Мы сделали бассейн. — Тонкие коготки впились в его шею. — Тебе больше ничего не нужно, хозяин?
— Мне ничего не нужно. Уйдите. — Громко сказал Илья.
Катя сделала широкие глаза:
— Прекрасно. Раз вы не нуждаетесь в моих услугах, я уйду. — У нее на лбу появилась нехорошая складка. — Я уйду. Только газету отдайте!
— Катя, извините, ради бога. Я устал в последнее время.
Сестра удалилась, нарочито громко стуча каблуками. Проходивший мимо патологоанатом заметил, что у Ильи какой-то растерянный вид. Отвел его на улицу, курить. Илья достал сигареты.
— Кстати, это был не тромбоз. — Патологоанатом причмокнул, затягиваясь. С утра не курил, забыл купить. Какое это наслаждение – не курить полдня, а потом стрельнуть одну! — Так вот, о чем я? Инфаркт и инсульт. Если вам это интересно. А еще царапины по всему телу, как от когтей. Вы меня слушаете? Когда я делал вскрытие…
В воздухе нарастала духота. Небо потемнело, налетел порыв ветра. По улице пролетел сорванный тент. Плечи Ильи снова скребли тысячи коготочков:
— Ты уверен, хозяин, что тебе больше ничего не нужно?
— Уверен. Мне ничего не нужно.
— Чего вам не нужно? — Удивился патологоанатом.
— Возьмите вашу зажигалку. — Улыбнулся Илья. И пойдемте отсюда, гроза начинается.
Они сели на черный диван из искусственной кожи в холле, рядом с чахлой пальмой в кадке. Ливень хлестал в стекла, и на улице ничего не было видно из-за потоков воды.
— Илья Андреевич, может, дадите еще сигарету? Я пачку купить забыл.
— Берите всё. У меня ещё…
— Спасибо, Илья. С удовольствием. — Ответил патологоанатом. Но Илья его уже не услышал.
Он отделился от своего тела и скрылся за пеленой дождя. Кроме дождя и торопливых невидимых коготков вокруг ничего не было. Смерч захватил его и понес куда-то в непроглядную темноту. Он успел только вспомнить, где видел ту девушку с фотографии, — на улице, у входа в больницу.
— Ему ничего не нужно! Ему ничего не нужно! — Радостно пели голоса. — Ему ничего не нужно! Ему ничего не нужно!
— И что это значит? — Проорал он в пустоту. — Что это значит?
— Если тебе ничего не нужно, ты мертвец. — Авторитетно заявил чей-то голосок. — Это все знают. Ты расплатился. Тебе ничего не нужно. Обязательства соблюдены. Правда, обычно у нас просят больше. Мы приятно удивлены скромностью ваших запросов.
— Какие, в пизду, обязательства? Что вообще происходит? Я у вас ничего не просил. Я вас не звал.
— Нас это не интересует. Мы выполнили обязательства. — Хором ответили голоса.
Мир исчез.

Патологоанатом склонился над телом коллеги. Всё произошло настолько быстро, что он даже не успел сделать ИВЛ. Инфаркт и инсульт одновременно. Такой молодой – и уже…
Он похолодел. Кто-то невидимый бросился сзади ему на шею.
— Задай нам работу! — Кричали голоса незримых существ. — Задай нам работу!
— Отлично. Хочу на Мальдивы. — Не растерялся врач.

Александр Данилович Меньшиков, в прошлом патологоанатом захудалой больницы в Питере, развалился в шезлонге под большим зонтиком. Выложенный голубой плиткой бассейн как раз наполняли водой. На столике рядом с бутылкой пива лежала самая спорная работа К. П. Мещеряковой — «Сюжет “Фауста” в Западной Европе и русский народный фольклор».
— Хозяин! — Пропели голоса.
— Марш считать песок на побережье! Живо! Все вон отсюда! За работу! — Отогнал их Александр и снова взялся за книгу.

«Считается, что колдун, который не может лично передать свою силу, наделяет ею предметы. Они же, в свою очередь, отдают ее первому человеку, который возьмет их в руки.
Колдуну постоянно помогают черти — они требуют работы и выполняют ее невероятно быстро (ср. сюжет литературной “Сказки о Попе и работнике его Балде” А. С. Пушкина). Если же колдун по какой-либо оплошности вовремя не задал чертям работу, они забирают его с собой. (Ср. со знаменитой фразой: “Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»)
Согласно русским народным поверьям, колдун умирает долго, испытывая большие мучения. Нередко, чтобы помочь ему умереть (выпустить его душу), родственники разбирают крышу…»
Он перелистнул несколько страниц.
«Отличие Гётевского “Фауста” от народной легенды и пьесы Кристофера Марло состоит и в том, что в последних договор заключается на определенный срок. Концепция “Фауста” Гёте, в нашем понимании, обусловлена именно…»
Александр отложил книгу. Где-то на побережье невидимые коготочки перебирали бесчисленные песчинки. Перебирали быстро, жадно и бессмысленно, слагая в дециллионы.
В следующем году они будут считать галактики во Вселенной. Это такое же увлекательное занятие. Заодно можно проверить теорию Хоукина. Но сначала пусть построят еще одну виллу. «Остановись, мгновенье, ты…» Хуйня какая-то. Неее, братцы. Не дождетесь.

(С) Упырь Лихой

@темы: сказки (цикл рассказов про чудеса)

---

Там на неведомых..
"Период мёртвых"

— Не спать!!! — Заорал Волк в лицо Ивану. — Шухер!
— А!? Что? Кого? — Перепуганный сонный Иван протирал закисшие со сна глаза и со сна же опухшую физиономию.
— Зомби в лесу! — Не своим голосом кричал Серый Волк. — Зомби, блять! Тупые и кровожадные!
— Ох, ё...
— Хуё! Отрывай свою жопу от земли, пока нас не сожрали!
—Зачем? Кто? Как сожрали? — Всё еще сонный Иван слабо ориентировался в происходящем.
— Ты бабку Маши Шапкиной, чем поил?
— Водой. Живой и мертвой.
— А ссал в неё кто?
— Кто?
— Да просыпайся, не тупи! Ты для Василисы воду брал, помнишь?
— Ну?
— А до уровня, чем догнал, чтоб Кощей не заметил?
— А... Ты про это? — Иван расплылся в довольной улыбке, думая, что его хвалят за изобретательность. — Ну, отлил я туда чуток, чтоб до уровня догнать.
— Бабке Шапкиной из тех же чаш зачёрпывал?
— Ага.
— Ну вот! Всё! Пиздец! Зомбиапокалипсис! — Волк был явно в панике — Бабка укусила внучку, внучка — жучку, жучка — кошку... Велком, ту, сука, зомбиленд, блять!

На дальнем краю поляны затрещали кусты, послышались какие-то невнятные, не предвещающие ничего хорошего звуки. Кто-то ворчал и чавкал в кустах на несколько голосов.
— Да вставай же ты! — Вновь заорал Волк. — Кладенец твой где?
Ванька, начав осознавать, что Серый Волк не шутит, вскочил, размотал тряпицу, в которой хранил меч, приторочил его ремнем к поясу. И совладав с начавшей было просыпаться паникой, замешанной на раздражении от недосмотренного сна, почти спокойно спросил:
— Так, а шо за хуйня происходит-то?
— Происходит, Ваня. — И кивнул в сторону дальнего края поляны.

На поляну, сквозь заросли колючего кустарника уже продрались те, кто шумел. Все семеро были изодраны колючими ветками на столько, что клочья кожи кровавыми лоскутами свисали с тел. Подернутые белёсой пленкой пятна глаз всех семерых, уставились точно на Ивана и Волка.
— Ты, Ваня, не смотри, что они маленькие. Неприятностей тебе создадут, как большие, если укусят.
— Так они ж вроде б то не кусаются? — Изумился Иван.
Сначала шагнул тот, который стоял посередине и, будто по команде за ним двинулись остальные. Хромая, волоча ноги, кося в стороны, натыкаясь друг на друга, с текущей по губам и капающей на траву кровавой пеной, но уверенно приближаясь.
— Я, Ванечка, только отвлекать смогу. Надежда на одного тебя.

И завертелось.

Ванька уворачивался от нападавших, попутно нанося удары. — Первого разрубил пополам, что не помешало передней части туловища, клацая зубами, пытаться дотянуться до Ванькиной ноги.
— Голову рубить надо, Вань, — орал с другого края поляны Серый Волк, бегая от двоих, увязавшихся за ним козлят. Козлята клацали зубами и с явной ненавистью пытались блеять на Волка. — Только голову! По другому никак!
Ванька, ничего не ответив, взмахнул Кладенцом и раскроил черепную коробку ближайшему, судя по длине рожек, старшему из козлят. Большая часть головы, разбросав смачный веер грязно-красных брызг, отлетела в сторону, а туловище беззвучно рухнуло на траву.

Освоив нехитрую науку борьбы со взбесившейся живностью, размахивая мечом, как взбесившийся косарь на летнем лугу Ванька в несколько мгновений поотсекал головы своим пятерым противникам, а затем, помог Волку отделаться от еще двоих, зажавших Серого возле здоровенного дуба.

— Козлы, блядь. — пробормотал Иван, утирая пот со лба рукой.
Словно на картине переевшего белены художника, на поляне валялись семь обезглавленных тушек.
— Козлята — Поправил Ваню Серый Волк.
— Мамка ихняя, наверное, расстроится сильно — с печалью проговорил Иван.
— Угу. Уже расстроилась. Вон, пришла сказать, что мы зря здесь на поляне разделочный цех устроили.

С треском разворотив кусты, с той же стороны, с которой появились козлята, на поляну, пробуксоввыая в зеленой траве вылетела коза. Взяв изначально курс на Волка, переводящего дыхание под дубом, она явно не собиралась останавливаться.
— Серый! — закричал Иван и, прыгнув к мохнатому другу, оттолкнул его с линии атаки.
Издав утробный рык, который больше подошел бы Змею Горынычу, на всем скаку, коза встряла рогами в дуб.

Посыпались желуди.

С утробным урчанием коза пыталась высвободиться из импровизированной ловушки, однако, разгон был взят так, как нужно и ствол дуба надежно удерживал рога взбесившейся матери семерых, безвременно покинувших этот мир козлят.

— Так! — Опомнился Иван, вставая и отряхиваясь. — Ни шагу не сделаю, пока мне кто-нибудь не объяснит, что происходит?!
— У козы вон, спроси — буркнул Волк.
— Да я серьёзно, Серый! Разбудили, наорали, взбесившееся козлиное племя натравили! Вся поляна в кровавых пазлах, в дереве коза застряла, такая же, как детки ебанутая, рычит, как белый медведь в жаркую погоду и дергается, как гондон набитый кашей, а ты у неё подробности спросить предлагаешь?

Картинно встав на одно колено, сбоку от конвульсивно дергающейся козы, Ванька заговорил:
— О бешеное животное, способное пускать слюну и уподобляться в хрюканье поросенку Борьке, который в прошлом году застрял в соседском заборе, не соблаговолите ли рассказать, что происходит, пока я не отрубил вам голову, не утруждая себя церемониями и вежливостью, которую в данных случаях рекомендует этикет?

Коза всё так же похрюкивала, а Серый Волк, глядя на Ивана изумленно-большими глазами, пробормотал:
— Мда. Демосфен — лох.
Почесал задней лапой за ухом и добавил:
— Ладно, Ванька, не серчай, я сам нервничаю. Слушай, что случилось...

На протяжении всего рассказа коза яростно, с подвыванием сопела, стремясь вытащить рога из дерева. В конце концов, Ваня, с залихватским матерком взмахнул Кладенцом и перерубил животинке шею. Тело рухнуло, а голова, удерживаемая рогами, еще некоторое время булькала, пуская слюну и издавая гортанные, чавкающие звуки.

— А до замка эта зараза не добралась?
— Вань, да я ж откуда знаю! Я последних несколько часов только и делаю, что от зомби убежать пытаюсь. А тебе хоть бы что — дрыхнешь тут на солнышке!
— Надо в замок, Серый.
Зачем?
— Василису спасать.
— Да? У неё ж взгляд неживой и всё такое? — напомнил Волк с ноткой ехидства.
— Да какое б ни было. Она жена мне. И... полцарства, к тому же.
— Если туда эта гадость распространилась, тебе теперь, что полцарства, что три четверти. Хоть два с половиной. Править-то некому и не кем.
— А это исправить как-то можно, Серый? — в Ванькином голосе чувствовалась неподдельная тревога. — Если все такие станут, что ж я один во всем царстве делать буду? Я ж с тоски помру!
— С тоски он помрёт! Ваня, я, честно говоря, в ахуе от твоей логики. Тебе вот, что не жалко никого, кроме себя?
— Жалко, — потупился Иван. — Тебя. Очень. — И пояснил. — Ты ж мечом махать не приспособлен. Тебя сразу загрызут. А без тебя мне совсем кранты. Я к тебе привязался, Серый.
— Ладно, тоску-печаль прочь! — Серый Волк вновь почесал за ухом. — Есть тут одна идея. Ты читать умеешь?
— Ну, шибко-то я грамоте не обучен, но буквы складывать могу. Я даже на березке, которая у опушки стоит, когда срамную картинку ножичком вырезал, даже подписал, что это.
Серый Волк, почти по-человечески обхватил передними лапами голову и произнес:
— Да что ж ты за напасть такая на мою голову-то!

Кощеев замок был всё так же пуст и мрачен. Не пели жар-птицы, не висели под потолком нетопыри, не горели факелы.
— Значит, смотри, Ванька, у него в северной башне библиотека собрана. И там, как я помню, есть «Трактат о мертвых». Вполне вероятно, что в том трактате и про то, как вернуть всё на свои места, написано. В любом случае, вариантов я больше не вижу.
Разыскав несколько факелов, Ванька поджег один из них и поднялся вместе с Волком по винтовой лестнице в Кощееву библиотеку, посреди которой стоял единственный стол. А на столе, словно дожидаясь Волка с Ванькой, лежал «Трактат о мертвых».
— Удача-то какая! — воскликнул Ванька, аккуратно поставив Кладенец в угол, возле одной из полок с книгами и начав расставлять факелы, в держатели на стенах.
— Да, Ваня. Видать, поговорки не врут.
— Какие?
— Народные. Про то, что тебе везти должно.

Волк читал, хмурился, а для Ивана буквы этой книги были непонятными, а уж слова из оных букв состоящие и подавно. А потому, Ванька помогал тем, что перелистывал для Серого Волка страницы.
Волк, то довольно порыкивал, то недоуменно скулил, словно щенок и просил перелистнуть на несколько страниц назад.
— Ничего не понимаю — бормотал Волк. — Корешки, бактерии, грибочки, плесень...
— А и не надо понимать! — Услышал Ванька до боли знакомый голос у себя за спиной, после чего в районе затылка вспыхнуло тысячей искр, и мир на какое-то время исчез.

Когда реальность вновь стала обретать очертания, Ванька обнаружил, что сидит в центре главного зала Кощеева замка, привязанный к стулу, а рядом, прямо на полу в ошейнике, украшенном шипами, на цепи сидит Серый Волк.
— Жив, Ваня? — поинтересовался Волк.
— Голова раскалывается. — Пожаловался Ванька. — Что это было, Серый?

— Это был я! — раздался голос парадной лестницы.
Даже в тусклом свете факелов Ванька узнал Кощееву фигуру.
— Ты ж сдох! — Изумился Иван.
— А ты меня хоронил? А лекарь заключение давал? — насмешливо поинтересовался Кощей.
— Ну, как же... — растерялся Иван. — Я же ведь в чашу с водой...
Кощей рассмеялся. И смеялся он, как показалось Ивану, очень долго.
— Ванька, ну ты ж Дурак! — привыкнуть бы уже пора. Ан нет. Тебе что не скажи, так ты во всё веришь, как дитя неразумное.
Ванька постепенно приходил в себя и уже мог задавать вопросы.
— Значит, моча на тебя не действует?
— Не знаю, Ваня, не проверял.
— Как не проверял?
— Не всем слухам верить нужно, Ваня! Ты думаешь, для Василисы настоящую живую и мертвую воду черпал? Ну да... в какой-то мере. Я ваше королевство сгноить давно хотел. Да все не мог придумать, как бы это позаковыристей сделать. В колодец отраву вылить? Так вода на Руси кристальная! Невинная! Каждый второй источник — целебный. Мигом любая гадость растворяется. Растение какое ядовитое вырастить? А я начал... а тут ты. Яблочки ж, в конце концов, должны были совсем не молодильными быть. И зависимость вызывать. Но, Ванечка, это ж селекция, это ж не одно поколение яблочек должно переродиться. А ждать я устал. Мне когда нетопырь принес весть про то, что невеста твоя из окна упавши, разбилась, так я сразу подумал, что ко мне прибегите. И совпало так, Ванька, что я как раз «Трактат о мертвых» перечитывал. Вот она, думаю, удача-то моя! Подсыпал отравы я в те чаши. Да, видать, с пропорциями переборщил. Оттого-то и глаза твоей Василисы как неживые были.

Иван слушал и не верил тому, что слышит. Он понимал, что всё, о чем рассказывает Кощей — чистая правда. Он понимал, что «Трактат о мертвых» лежал на самом видном месте не потому, что дуракам должно везти, а потому что его, просто-напросто, совсем недавно читали.

— Слух о смерти своей пустить — так это раз плюнуть. — Продолжал Кощей — Слухами земля полнится ой как быстро. Но, знаешь, Ванька, с соотношением ингредиентов напутал я. А потому не стала твоя Василиска зомби полноценной. Ну, чего оставалось? Продолжать делать вид, что я умер, да ждать, когда ты опять кого-то спасать кинешься.
— Бабушка Маши Шапкиной!? — воскликнул Иван Дурак.
— Ага — Расплылся в злорадной ухмылке Кощей. — И ты, дурачинушка, напоил Шапкину бабку уже той отравой, в которой пропорции были такие, как положено.

— И чего теперь? — Иронично поинтересовался Серый Волк. — Будешь самым умным в королевстве разлагающихся, пускающих слюни и обожающих живое мясо дебилов?
— Зачем? — Кощей явно наслаждался сложившейся ситуацией. — Я почти всех смогу к нормальной жизни вернуть. Противоядия-то ни кто не отменял. Покажу всем Ваньку, расскажу, как он вирус на свободу выпустил. Скажу, что умышленно. А там, глядишь, — Кощей потер руки, будто в предвкушении вкусного обеда, — и на Василисоньке женюсь.
Иван дернулся на стуле в припадке ярости, но путы держали крепко.
— Ты чего, Ваня? Ты ж сам ушел скитаться. Глаза тебе, видите ли, потусторонние её не понравились.
— Загрызу суку! — Кричал Иван в бессильной ярости, пытаясь высвободиться от пут.
— Удушу тварь! — хрипел Серый Волк, повиснув на впившемся в шкуру ошейнике.
— Эй, герои, а разве не наоборот? — продолжал глумиться Кощей. — Ладно, сидите тут. А у меня еще немножко работы. Противоядие почти готово. Осталась всего пара ингредиентов.
И, насвистывая незатейливый мотивчик, Кощей ушел вверх по лестнице.

Дождавшись, когда наверху хлопнет дверь, Ванька шепотом спросил:
— Серый, у тебя зубы в порядке?
— В порядке. А толку? — Ответил Волк.
— Я все придумал, Серый. — Все так же заговорщицки прошептал Иван и стал скакать вместе со стулом в сторону Серого Волка.
— Ты чего это?
— Сейчас, Серый, сейчас. — Подпрыгивая вместе со стулом, приговаривал Ванька. — Я к тебе так, со стулом, подскочу, а ты мне верёвки и перегрызешь.
— Хм, странно, по идее, я додуматься должен был. — Пробормотал Волк.
С. Кем. По. Ве. Дешь. Ся. — в такт прыжкам, по одному слогу на каждый скачёк говорил Ванька — От. То. Го. И. На. Бе. Решь. Ся. Грызи, давай.

Серый ткнулся мордой в накрученные на Ванькиных кистях узлы. Но замер.
— Ваня, а ты точно руки мыл, после того как по малой нужде ходил последний раз?
— Мыл, Серый, мыл! Ай, щекотно!
— Я ж тебя, дурака, не покусать стараюсь. — Ворчал Серый Волк, мусоля хитрый узел.
Очень быстро Волк перегрыз путы на Ивановых руках. Еще быстрее Ванька развязал ноги, примотанные к передним ножкам стула. Сложнее оказалось с цепью, удерживающей волка. Ошейник оказался литым. И каким образом он был надет на Серого — непонятно.

Ванька огляделся, увидел камин, метнулся к нему. И прикатил оттуда чурбак приличных размеров.
— Это еще на кой? — удивился Волк.
— А чем не пенёк? — Подмигнул ему Ванька. — Перекинешься, да и ошейник снимешь.
— В кого? — Спросил Волк.
Ванька встал во весь рост, уперев руки в бока, и спросил:
— Слушай, Серый, вот ответь мне честно, кто из нас дурак?
— Ты. Потому что загадками разговариваешь. — Нашелся Серый Волк.
— Ну, перекинься в кого-нибудь такого, чтоб ошейник снять.
— А! Дык, это я легко!
Волк поставил передние лапы на чурбан, оттолкнулся задними, перекувырнулся над пнём. Раздался хлопок, освободившаяся цепь звякнула и с другой стороны пня упал Колобок.

— Серый, ну ты нормальный, не?
— Я просто подумал — пропищал Серый волк тоненьким голосом, — что у Колобка-то только голова. И мороки с шеей не будет.
— Ой, всё! Молчи! — Ванька махнул рукой, подхватил Волка-Колобка подмышку и кинулся вверх по лестнице, в библиотеку.
То ли по недосмотру, то ли будучи уверен в том, что Ваньке с Волком не выбраться, меч Кощей не тронул. Кладенец был там же, где Ванька его и оставил — возле полки с книгами.
— Ну, нелюдь поганая, трепещи! — Воскликнул Иван, воздев меч над головой.
С мечём в руке и Колобком подмышкой, Иван бросился обратно вниз по лестнице.
И выскочив в зал, наткнулся на недоумевающего Кощея.

— Время кончается, Ваня, кати меня! Как в боулинге! — пропищал Волк-Колобок
— В чем?
— Под ноги ему бросай!
Ванька, кинул Колобка в сторону Кощея и тот, почти докатившись, переворачиваясь в очередной раз, с громким хлопком, стал Серым Волком, который вцепился в Кощееву ногу.
В два прыжка подскочив к противнику, Иван, взмахнув мечём, ударил Кощея.
Меч со звоном отскочил от лысой макушки.
Не обращая внимания на терзающего ногу Волка, Кощей захохотал:
— Ванька, ты чо! Я ж бессмертный!
— И хули? — невозмутимо спросил Иван. И смачно пнул Кощея между ног. А когда тот согнулся пополам, схватил его за шкирку и несколько раз приложил головой об мраморную колонну.

— Ну вот, Кощеюшка, такова доля неудавшихся диктаторов. — Разглагольствовал Волк. — Тебе просто не повезло, что ты бессмертный. Так и будешь тут висеть, долго-долго. Да о жизни думать, о своей, о неправедной.
Обмотанный крепкими цепями, словно куколка гусеницы, с одной лишь торчащей наружу из рулона цепей лысой головой, висел под самым потолком замкового подвала Кощей Бессмертный.
Подвал замка был глубоким и сырым.

***

Костер радостно потрескивал, запуская в небо алые искры.
— Всё что ни делается, Ваня, к лучшему. — Выгрызая из лапы репей, разглагольствовал Серый Волк. — Не урони ты Василису из окна, так Кощей бы другой способ нашел, людей-зверей в зомби превратить. Не напои мы бабку этим зельем, то так бы и не знали, где корни этой эпидемии искать. И тогда, не факт, что всё обошлось бы.

Ванька вертел в руках несколько исписанных на непонятном ему языке листочков пергамента с рецептом противоядия. Рядом с ним стояла здоровая бутыль, в которой плескалась первая порция. На завтра было много работы. Нужно было сделать всё, чтобы период мёртвых закончился как можно скорее.

— Козу жалко. Она-то, безвинно пострадала с козлятами.
— А, коза? Ну, считай это издержками производства, которые неотъемлемо сопровождают любого, даже нормального героя. А мы ведь, как ни крути, на нормальных героев не тянем.
— Не тянем. — Согласился Иван, и пошевелил палкой костер, так, чтобы «Трактат о мертвых» разгорелся поярче. — Ты ж меня латыни этой научишь, Серый?
Серый Волк пристально посмотрел на Ивана и спросил:
— А чего это тебя вдруг к знаниям потянуло?
— Да понимаешь, — Ванька стыдливо вынул из-за пазухи книгу, прихваченную в Кощеевом дворце, и протянул к Волку. — Картинки многообещающие. Ну, о-о-очень хочу знать, что написано здесь.
— Kama Sutra — прочитал Волк и хихикнул в лапу. — Вань, поверь, это не та книга, ради которой латынь учить нужно. Тут картинок достаточно!

© VampiRUS

@темы: сказки (цикл рассказов про чудеса)

---

@темы: маляр-на-разминке

---

@темы: дурака валяние

---

С человеком стало не о чем говорить.

Хотя он говорит, рассказывает эмоционально, с подробностями, в лицах, - что сказала свекровь при встрече и как посмотрела. Как ребёнок сходил на горшок; как он вчера кашлял, а потом все прошло, но все равно надо дать витамины, ведь в садике скоро утренник! Мусоропровод засорился позавчера. Решили купить новый чайник, старый стал барахлить. У мамы было давление. Ездили на дачу.
Море информации. Но говорить совершенно не о чем. Человек замкнулся в своём маленьком мире, его ничего не интересует. Он утратил интерес к большому миру и сосредоточен на маленьком. Вроде бы ничего страшного, так ведь? Обычная жизнь. Но почему этот человек так плоховато выглядит, почему он увял, глаза его потухли, исчезла живость реакций, он постарел! Из него ушла энергия жизни, хотя он так живо рассказывает о событиях своего маленького мира. Но ничто другое его просто не интересует. Вообще не интересует. Ни искусство, ни спорт, ни политика, ни чья-то судьба, ни научные открытия - ничего! Он так и говорит: мне это неинтересно!
Это очень нехороший симптом. Это угасание души. Психолог Франкл рассказывал в своей книге о том, что заключённые переставали интересоваться внешним миром, все их внимание было сосредоточено на событиях в бараке, на отношениях с другими заключёнными, на мелких ссорах и маленьких радостях. Они переставали видеть жизнь за стенами барака. Это было начало конца, начало психологической гибели личности. Сначала это была защита от страшного мира; убежище. Но потом душа стала задыхаться и гибнуть. Утрата интереса к миру и сосредоточенность на своей крошечной камере - это плохой признак.
«С ней стало совершенно не о чем разговаривать!», - так говорят и начинают избегать контакта. Кому интересно слушать одно и то же: мелкие распри, болезни ребёнка или его маленькие успехи, двуличная свекровь, муж-эгоист, квитанции, платежи, - это важно, конечно. Важно для того, кто об этом говорит. Но больше такого человека ничего не интересует. И он сам перестаёт интересовать других. Теряет связи с социумом.
Что интересно помимо начальника, квитанции за газ и успехов ребёнка? Кроме отношений с мужем или мамой? Кроме зуба, который лечили на прошлой неделе? Что ещё интересно?
Если вы сможете искренне назвать хотя бы две-три темы, которые вас волнуют, интересуют, но не связаны лично с вами и с вашими родственниками - все в порядке. Если не можете сразу ответить и ответы приходится буквально выдавливать из себя - дело плохо. Может, в этом причина увядания, ослабления памяти, слабости и потери друзей? Душа угасает, как пламя без притока воздуха. Безболезненно, незаметно, тихо… Надо выходить из убежища, которое превратилось в ловушку. Только это может помочь.
Академик Бехтерев советовал лечить депрессию и тревогу разговорами на возвышенные и отвлечённые темы. Возвращать человеку интерес к большому миру, оживлять его душу
Анна Кирьянова

@темы: диагностика состояния

---

Почему-то "сероглазый король" Ахматовой вспомнился

И ты, вероятно, спросишь: какого лешего?
А я отвечу пафосно: было нужно.
Ну, в общем, кажется, звали его Иешуа,
Мы пили красное поздней ночью из чайных кружек.

И Он как-то очень свежо рассуждал о политике
И все твердил: мол, нужна любовь и не надо власти.
И вдруг сказал: «Ты уж не сочти Меня нытиком,
Но Я устал, понимаешь, устал ужасно.

Стигматы ноют от любых перемен погоды,
И эти ветки терновые к черту изгрызли лоб.
Или вот знаешь, летом полезешь в воду,
И по привычке опять по воде - шлеп-шлеп...

Ну что такое, ей-Богу, разнылся сдуру.
Что ж Я несу какою-то ерунду?!
...Я просто... не понимаю, за что Я умер?
За то, чтобы яйца красили раз в году?

О чем Я там, на горе, битый день долдонил?
А, что там, без толку, голос вот только сорвал.
Я, знаешь ли, чертов сеятель - вышел в поле,
Да не заметил сослепу - там асфальт.

И видишь ведь, ничего не спас, не исправил,
А просто так, как дурак, повисел на кресте.
Какой, скажи, сумасшедший Мне врач поставил
Неизлечимо-смертельный диагноз - любить людей?"

Он сел, обхватив по-детски руками колени,
И я Его гладила по спутанным волосам.
Мой сероглазый мальчик, ни первый ты, ни последний,
Кто так вот, на тернии грудью, вдруг понял сам,

Что не спросил, на крест взбираясь, а надо ли?
(У сероглазых мальчиков, видимо, это в крови).
... А город спит, обернувшись ночной прохладою,
И Ты один - по колено в своей любви.

(с)

@темы: сказки (цикл рассказов про чудеса)

---

УЧАТ В ШКОЛЕ, УЧАТ В ШКОЛЕ

- Джеймс!.. Джеймс, чёрт возьми!.. (свищут пули) Джеймс!..
- А?.. (роется в телефоне) Щас..
- Простите, что отрываю, джентльмены, но у меня создалось впечатление, что люди Абу Хасана обходят нас по флангу..
- Вы совершенно правы, Ваше Величество.. (свищут пули) Чёрт возьми, Джеймс!?

Абу Хасан: - А-ха-ха, Сыдавайтесь, грешники!.. Это я, могучий Абу Хасан!.. (свищут пули)

- В конце-концов, мистер Бонд! Чем вы там заняты?!
- А? (отрывается от телефона).. Слушайте.
Есть четыре непрозрачные банки. На одной написано "коржики-изюм"..
- Это шифровка?
- Это уроки моей дочери.

Абу Хасан: - Э, алё, меня слышно?.. Я, говорю,
я могучий Абу Хасан! Я ваш королева корону шатал!..

- Уроки?! Опять?!
- В самом деле, Мистер Бонд!..
- Что? Я что, виноват, что ей уроки каждый день задают?!

- ..и мамы королевы, и мамы мамы корону тоже шатал!..

- (королеве) Бесполезно. Пока он не сделает уроки, мы его не получим.
- Гм. (берет себя в руки) Мистер Бонд, в чём суть задания?

- ..Э, я нэ понял, я для кого тут распинаюсь?..

- (роется в телефоне) Итак. Есть четыре непрозрачные банки. На одной написано "коржики-изюм", на второй "стекловата-солидол", на третьей "Дальневосточный" а на четвёртой ничего..
- Это задача с эзотерическим подтекстом?
- Возможно, Ваше Величество. Читаю дальше: известно, что в "солидоле" лежит ничего, все надписи врут, вопрос: что лежит в банке "коржики"?
- Видимо, коржики?
- Нет, Ваше Величество, если написано "коржики", значит коржиков там точно нет.
- Зачем писать "коржики", если там нет коржиков?
- (закатывает глаза)
Абу Хасан: - бастурма там лежит, отвечаю!
- (роется в телефоне) Хм.. Решение есть?
- Аргументируйте, любезный!
Абу Хасан: - я не знаю решение, я по наитию такой задач решать!..
- Ладно.. Сброшу в чатик: Бас-тур-ма..
Абу Хасан: - Всё?..
- Мистер Бонд, это всё?..
- Вторая задача: крот бежит со скоростью..
(все закатываю глаза)
- Мистер Бонд!..
- Джеймс!..
- Вторая. Задача. Крот бежит со скоростью
29 километров в час..

- 29?? Э, уважаемый, я извиняюсь, ты крот видел? Это рысак так бежать, если крот так бежать, я мой рысак продавать, этот крот скакать, э!

- В самом деле, мистер Бонд, для крота эта скорость неоправданно велика..
- .. а на встречу кроту бежит казак.
- хомяк?
- казак.
- Боже, какой бред!..
- ..Найти, с какой скоростью бежит казак, если он наступит на крота через три часа.

- Крот бежит три часа? Со скоростью 18 миль
в час? Навстречу казаку? Серьёзно?
- (закатывает глаза)
- Видимо, это ещё одна задача с эзотерическим подтекстом.
- Уа!, так нельзя посчитать!.. Расстояние Эль нужно знать, что было между кротом и казаком в начале пути, чему равно расстояние Эль?!..
- (роется в телефоне) расстояние Эль тоже нужно найти.
- ...
- ...
- Я полагаю, мистер Бонд, чтобы задача имела решение, скорость казака разумно принять равной нулю.
- Уа!..
- Блестящая догадка, Ваше Величество!
- Все сходится. У нас в МИ6 как раз служил один казак, и он ни за что на свете не стал бы три часа бежать по жаре навстречу кроту!
- Уа, шайтан!.. Ты посмотри, какой умный королева!.
- Благодарю вас, милорды. Таким образом, умножая 29 на 3..
- ..Получится 78, атвечаю!.. 78 километров этот бэшенный крот проскакал, но ты посмотри, какой умный королева!.. Самый умный, что мы корона шатали, правда, Азиз?..
- Ещё раз благодарю. Ну, Мистер Бонд? Надеюсь, это всё? Мы можем вернуться
к нашим повседневным делам?..
- Мы можэм вернуться, уа?..

- Да. (роется в телефоне) Да, это всё..
С математикой всё.. (все с надеждой хватаются за оружие) ... Теперь "окружающая среда", тема "внутренние органы русских царей". (общий вздох) Что? Что вы так смотрите, как будто это я учебный план составлял?

- Гм. "Okruzhayuschaya Sreda"?..

- Да, Ваше Величество. Главный школьный предмет, разрозненные фрагментарные знания рандомных человеческих наук.

- Уа, шайтан люля кишмиш хамас!.. (прижав ладони к вискам садится на пол и натягивает на глаза чалму)

- Послушаем, джентльмены. Это может быть поучительно.

- Спасибо, Ваше Величество. Задание первое. Найди и обведи на картинке селезёнку Ивана Грозного..

(вздохи удивления, крики, возгласы, одиночные выстрелы, переходящие в рыдания, овации, взрывы и непрерывную пальбу)
(с) Артём Голиков

@темы: дуракаваляние и курощение